Герман Греф: «Мы пришли в Казахстан на 100 лет»

19581

Герман Греф рассказал Forbes Kazakhstan, что заставляет ENRC кредитоваться в Сбербанке, есть ли шансы у локальных финансовых институтов в борьбе с глобальными брендами и почему сейчас самое время объявить амнистию капитала

фото: Андрей Терехов

В Казахстане Сбербанк развивается стремительно, что не может не огорчать конкурентов – по итогам 2012 года казахстанский дочерний банк занял первое место по росту активов (на 49,2%). Впрочем, и в мире позиции банка укрепляются. В мае входящая в британский холдинг WPP компания Millward Brown Optimor выпустила очередной рейтинг самых дорогих глобальных брендов мира, от России в топ-100 вошли лишь две компании – Сбербанк и МТС (на 12 позиций выше МТС, 70-е место). По оценке Millward Brown Optimor, бренд крупнейшего российского банка вырос на 19% и стоит теперь $12,7 млрд. Сбербанк улучшил позиции и в Global 500, составляемом Brand Finance, со стоимостью бренда в $14,2 млрд, и вошел в топ-20 самых дорогих банковских брендов. 

– Рост стоимости бренда – результат целенаправленной стратегии или «так получилось»? Вы так много купили всего за последние два года –VolksbankenInternational (VBI, восточноевропейское подразделение австрийской банковской группы Volksbanken AG; $632 млн. – Прим. ред.), SLB (дочерний банк «Лукойла» в Швейцарии, специализирующийся на услугах private banking; $80,62 млн. – Прим. ред.), Denizbank (турецкий бизнес франко-бельгийской группы Dexia; $3,5 млрд. – Прим. ред.), «Тройку Диалог» ($1 млрд. – Прим. ред.). Экспансия будет продолжаться?

– Я думаю, наш бренд растет именно потому, что мы не занимаемся экспансией – у нас нет планов влезть на максимальное количество рынков и занять на них какую-то максимальную долю. Бренд действительно за последние годы сделал большой прогресс, но мы никуда не спешим. Вот и Нурсултан Абишевич говорит мне: «Вы в прошлом году выросли на 49%». Ну что тут сказать? Мы не ставили таких задач, так получилось. Мы считаем, что рынок Казахстана – родной, мы пришли сюда, надеюсь, на следующие 100 лет, и мы хотим здесь работать как один из своих, местных брендов. Нас не интересует какой-то быстрый рост, скачок, нас интересует вовлеченность в среду, в случае Казахстана – очень дружественную. 

Мне бы хотелось, чтобы в Казахстане наш бренд «растворился», чтобы все наши клиенты воспринимали его как родной, местный, а правительство знало, что он максимально лояльный, что он будет оставаться на рынке в любой экономической ситуации. Будет складываться плохо – будем помогать ее изменять, будет складываться хорошо – будем зарабатывать вместе со всеми.

$5,2 млрд

заплатил рынок за 7,58%
акций Сбербанка
в сентябре 2012 года. 
Среди инвесторов – TPG и структуры Джорджа Сороса

Это нельзя назвать экспансией, поскольку слово подразумевает некоторую агрессию. Мы идем только на те рынки, где нам рады. В мире сегодня столько прекрасных мест, куда можно инвестировать, и у Сбербанка, который вырос до глобального бренда, есть выбор. Поверьте, у нас есть огромное количество предложений из разных стран, но мы далеко не все принимаем, хоть и по разным причинам. Сейчас мы присутствуем в 20 странах, из них три страны СНГ и восемь Европы – это те рынки, которые нам интересны мультипликативностью, где мы видим перспективу и где нам не будут чинить искусственных препятствий.

Последняя наша сделка в Турции была именно такой. Я встречался с премьер-министром г-ном Эрдоганом, и он сказал: «Мы будем всячески содействовать вашему приходу на наш рынок, потому что мы знаем, как развивается ваш банк и как он работает». И мы очень динамично развиваемся в Турции, максимально лояльны правительству и с удовольствием работаем на рынке. 

– Вы назвали Казахстан очень дружественной средой, однако казахстанские банкиры, думаю, предпочли бы, чтобы она была менее дружественной для вас. Причем дело не в юрисдикции – например, Альфа-Банк, присутствующий здесь уже второе десятилетие, такой реакции не вызывает. Все же за Сбербанком стоят мощь и масштабы российского государства, которое владеет вашим контрольным пакетом. Говорят, что в России госбанки благодаря доступу к более дешевому фондированию уже поделили между собой рынок корпоративного кредитования, загнав частные банки в розницу, и теперь то же самое может произойти в Казахстане.

– Я знаю об этом плаче казахстанских банков, в основном первой пятерки. Первое, если говорить формально, 50% плюс одна акция банка принадлежат не российскому государству, а Центробанку, что не одно и то же. Во-вторых, мы не получаем ни одной копейки от своего собственника на иных, чем для прочих участников рынка, условиях. Это невозможно даже теоретически. Мы не получаем никакого иного фондирования от Центробанка (а это только короткое фондирование), чем может получить тот же Альфа-Банк ровно по тем же самым ставкам. И у нас даже в связи с этим есть претензии к ЦБ, поскольку рынком наша надежность, наша система риск-менеджмента оценивается выше и там ставки для нас ниже.

У нас нет такой системы, как у вас, когда регулятор определяет, в каком банке, например, держать депозиты компаниям с госучастием. Так, например, с «Газпромом» у нас уровень сотрудничества по депозитам – ноль. По кредитам: сам «Газпром» у нас не кредитуется, кредитуются какие-то компании Группы, далеко не самые главные. С «Роснефтью» по депозитам – ноль. Ну, и так далее. Если бы имели какие-то особые условия, нас бы антимонопольная служба расплющила тут же. Так что это вымысел и неспособность конкурировать, которая прикрывается такого рода лозунгами.

– Что в таком случае позволяет вам второй раз за год снижать ставку для корпоративных клиентов? Какова ваша доля на рынке сейчас?

– Мы снижаем строго по рынку, когда видим, что рынок идет вниз. То, что говорят ваши банкиры, – это недобросовестная конкуренция. Нас пытаются обвинить в том, чего не существует. В кризис мы были единственным банком, который не получил от правительства денег в капитал. Обошлись своими силами. 

Видите ли, у нас странный собственник – его задача сделать так, чтобы доля Сбербанка была как можно меньше, поскольку он как регулятор заинтересован в том, чтобы не было доминирования на рынке. Сейчас у нас доля на разных рынках от 20 до 30%.

– Если так, не проще ли решить проблему приватизацией госдоли?

– Ну, как видите, мы к этому идем – в конце прошлого года продали 7,6% акций на $5,2 млрд. Сейчас 50% минус одна акция Сбербанка торгуется на рынке, так что мы абсолютно рыночная компания, самая крупная в секторе и вторая в России по капитализации после «Газпрома».

– И при такой капитализации ($68,7 млрд на конец 2012 года. – Прим. ред.) вы призываете казахстанскую банковскую систему конкурировать с вами…

– А как мы конкурируем в России с JPMorgan, Citi? HSBC, например, который крупнее нас, свернул свою сеть в РФ, потому что мы ему не оставили площадки для конкуренции. Это же вопрос не того, кто больше, или того, кому какие льготы. Если бы у нас были льготы, мы бы не были рыночной компанией. Дайте мне на 1 пп фондирование ниже, зачем мне вкалывать при таких сумасшедших активах? Но даже если была бы возможность получить от государства льготы, я бы не стал этого делать. Потому что мы крупная самодостаточная корпорация, которая может выдерживать любую конкуренцию. В экономике, если вы кого-то начинаете искусственно кормить, он начинает толстеть. 

Если же говорить о Казахстане, то мы за эти пять лет стали такой неотъемлемой час­тью казахстанской экономики, что если нас сейчас, условно говоря, удалить, то экономике при ее размерах будет уже достаточно больно – мы за это время инвестировали в Казахстан $11,5 млрд. Мы ведь если присутствуем в стране, то финансируем с баланса не только дочернего, но материнского банка. У вас нет ни одного банка, который мог профинансировать проекты стоимостью в $4–6 млрд, как, например, это требуется ENRC или КТЖ. Если бы у нас не было здесь дочернего банка, мы бы такие сделки здесь не финансировали, потому что не было бы инфраструктуры.

– В Казахстане в 2012 году снизился отток прямых инвестиций, возможно, это связано с проблемами в еврозоне и проблемами офшоров. Как вы считаете, есть ли шанс воспользоваться происходящим, чтобы коренным образом изменить ситуацию с бегством капитала?

фото: Андрей Лунин
Греф предлагает объявить амнистию капитала и разрешить заключение в Казахстане сделок в английском праве

 

– Сначала нужно ответить на вопрос, почему он отсюда уходит. А уходит он, исходя из нескольких соображений.

Первое – нужны стабильные финансовые институты, с огромным кредитом доверия, которые гарантируют сохранность и возврат ваших денег. Учитывая историю с БТА и рядом других банков, я думаю, что банкам с местными собственниками доверие инвесторов не очень высокое. Поэтому это должны быть либо какие-то квазигосударственные структуры, либо международные. Согласитесь, тяжело себе представить, что обанкротится казахстанская «дочка» Сбербанка.

Второе – это налоговые вещи, конечно. Убегают, потому что в офшорах более льготное налогообложение. Мне кажется, сейчас тот период времени, когда можно снизить налоги на дивиденды. И на прирост капитала – это не бог весть какие огромные доходы бюджета. Чтобы было выше, чем в офшоре, но пониже, чем сейчас. Чтобы показать движение, дескать, мы вас приветствуем, будете платить меньше, но регистрируйтесь здесь.

Третье – правовая среда. Действующее законодательство, к сожалению, не благоприятствует совершать сделки в этой юрисдикции – оно неразвито. Нужно создать новое регулирование. Либо, допустим, разрешить заключение сделки в местной юрисдикции в английском праве.

Ну и, наконец, на мой взгляд, есть еще проблема «серых» денег. Я бы сейчас объявил амнистию – самое время.

– Международные рейтинговые агентства один за другим снижают свои прогнозы по росту России и Казахстана. Это до нас дошла волна западной стагнации или дело во внутренних причинах? 

– Думаю, здесь целый комплекс причин, но это вполне естественный процесс, в котором никакой трагедии нет. Это не рецессия и не стагнация, это замедление темпов роста в связи с тем, что возможности экстенсивного роста исчерпаны. Просто нам, и России, и Казахстану, все предыдущие годы очень сильно везло: росли цены на наши экспортные товары – нефть, газ, металлы и одновременно был рост спроса. То есть росли и цена, и объемы.

Мы считаем, что рынок Казахстана – родной, и пришли сюда, надеюсь, на следующие 100 лет

При этом валюта укреплялась, и за 10 лет мы уперлись в планку экстенсивного роста. Сейчас ситуация говорит нам: «Ребята, все. Теперь повышайте производительность». Это непривычно, потому что нам все эти годы особо ничего не надо было делать. Палец о палец не стукнули, но нефть выросла в 5 раз, и мы стали в 5 раз богаче. Супер же! Это как раз то, о чем мы говорили, – когда тебе дают дешевое фондирование, много кормят, ты толстеешь. Но ничего катастрофичного в нынешней ситуации нет, она была предсказуема, и теперь надо адекватно реагировать.

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Нуртас Адамбай: ислам - решение всех проблем?

Смотреть на Youtube

Ударят ли санкции по Казахстану?

Смотреть на Youtube

Сможет ли война в Украине спровоцировать казахстанцев на новые массовые протесты

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить