Марат Гельман: Казахстан - страна, за которой имеет смысл следить

52973

Российский галерист рассказал о сотрудничестве с казахстанскими художниками и путях развития Алматы как культурной столицы

Марат Гельман
Марат Гельман
ФОТО: личный архив

Марат, большинству людей ты известен как галерист. Что значит быть галеристом?

- Галерист - это несколько профессий. Бизнес маленький, поэтому ты одновременно куратор, организатор выставки, торговец искусством, агент и продюсер художника, советник коллекционера, консультант, эксперт и инвестор в искусство. Вот что такое быть галеристом. В моей ситуации все началось в Кишиневе, от скуки сделал свою первую выставку, и она оказалась успешной. Через некоторое время у меня собралась коллекция, которую я решил продать, но не было людей, которые могли бы мне помочь. И мне пришлось самому этим заниматься. И вот когда я избавился от коллекции с прибылью для себя, оказалось, что я галерист. А дальше уже совокупность случайностей.

В 90-е галеристы были инфлюенсерами, они задавали вектор внимания…

- Да, так было. В то время оказалось, что в Москве нет ни музеев современного искусства, ни институций, ни арт-резиденций. И поэтому галеристы выполняли все роли сразу. Но это не оттого, что это такая профессия, а оттого, что московская художественная среда была такая. В 90-е была необычная ситуация, когда арт-рынок только начинался, причем с галерей. Но начиная с 2000-го года у многих музеев начали появляться отделы новейшего и современного искусства.

Как галеристу не скатиться к искусству «на потребу/на злобу дня»?

- Здесь надо понять, как человек становится галеристом. Скорее всего, люди открывают галереи потому, что они уже «заражены» этой бациллой: они любят искусство. Соответственно, открывая галерею, они действительно делают свое высказывание через художников. И дальше уже работает некая свобода. И поэтому ответ на твой вопрос «как сделать так, чтобы люди занимались серьезным искусством?» только один - люди будут всегда заниматься тем искусством, которое их интересует, которое им нравится, тем, которое они сами считают большим.

В 1993 году из всех художников Алматы ты начал работать с Ерболом Мельдибековым и Канатом Ибрагимовым. Почему?

- Мой девиз - работать не с картинами, а с художниками. Когда я приехал, кроме «Кызыл трактора» и Маслова готовых художников я не увидел. Но Ербол и Канат были интересными людьми, а значит, они могли делать интересное искусство. Художник ведь всегда находится в таком мучительном состоянии - то ли он гений, которого никто не понимает, то ли он ничтожество, который ничего интересного не делает. И когда встречает единомышленника, он становится более уверенным в себе, начинает действовать, и получается. Поэтому что касается Каната и Ербола, было важно даже не то, что я делал выставки в России и за рубежом, а то, что они увидели единомышленника. Канат фактически нашел себя уже в процессе нашего с ним сотрудничества.

А сейчас работы казахстанцев в Третьяковской галерее. Можно сказать, твой казахский период успешно завершен?

- Да, у меня в той коллекции был Саид Атабеков, Канат Ибрагимов, Ербол Мельдибеков и Молдакул Нарымбетов. А еще есть Алмагуль Менлибаева - очень интересная, действительно хороший художник. Да, я делал выставки, интересовался, что происходит. Ну это был такой период. Все, что касается украинского и казахского искусства, - я остался в 90-х. Я не за всем активно слежу, но я понимаю, что Казахстан - большая европейская страна.

Вообще у Казахстана двойственная идентичность - вполне европейское население, но принадлежность к Азии - такая специфичность. Эта специфичность должна породить что-то большое и значительное в искусстве. Ну если мы признаем, что искусство имеет отношение к жизни, то уникальная ситуация Казахстана должна проявиться в искусстве. Я бы так сказал, Казахстан - это такая страна, за которой имеет смысл следить.

Как ты думаешь, есть ли у Казахстана шанс стать одним из культурных центров?

- Действительно какие-то ветры дуют, и ты правильно заметила, сейчас время не иерархии, а сети и сегодня уже существует рынок «культурных столиц». Здесь очень важная поправка - культурной столицей может быть город, а не страна. Конечно, наличие талантливых художников резко повышает вероятность появления культурной столицы Алматы. Но художники могут просто уехать, как оно и было раньше. Поэтому нужны специальные усилия и появление субъекта, который бы взялся за развитие этого направления. И еще важно задаться ключевым вопросом - чем эта столица будет интересна миру? Если найти свою уникальность, то можно стать значимым культурным центром. А дальше искать способ реализации. И желательно за счет тех ресурсов, которые уже существуют в стране, в первую очередь - это творческие люди, живущие в Алматы.

Что, по-твоему, сегодня определяет ситуацию в искусстве?

- Безусловно, самый очевидный вектор - это новые технологии, которые дают нам другие критерии, новые качества, которые оказались ценны. Например, то, что мы называем «мемичность». Второе - генеративность, когда искусство генерируется с помощью программы. «Киберпанк» - это самый популярный NFT - десять тысяч вариантов и каждый вариант имеет право быть. Они отличаются чем угодно, но сохранился образ. Ценится вариативность, и вопрос – «какой из вариантов шедевральнее?» уже не стоит.

И последний бастион - это граница между искусством и неискусством. Со времен Леонардо есть разделение на «физиков и лириков». И вот это разделение сейчас обнуляется, потому что новые художники - технари, они создают программы, которые генерируют какие-то космические образы. Полторы тысячи лет эта граница культивировалась. И, как мне кажется, это просто революция.

Я бы еще сказал про метамодернизм, и это может непосредственно касаться Казахстана. В связи с исчезновением темпоральности в искусстве появилась возможность для художников из стран, которые не были внутри художественной среды, пережить эпоху модернизма. Модернизм дал яркие имена, разрушил и построил новые представления - это была эпоха героическая, когда искусство делало открытия. А когда эпоха закончилась, появился жупел «вторичности». Но африканский модернизм своей мощностью пробил брешь, и признали право континента пережить эпоху модернизма на 50 лет позже, чем Европа. И это искусство было воспринято как мировое. Метамодернизм - это и есть эпоха модернизма, которая происходит в конкретном месте. И это - возможность появления новых героев, возможность переживания взрыва искусства.

Аэлита Жумаева

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Ермек Турсунов: Мне не нравится жить в этой стране

Смотреть на Youtube

Профессор Алмаз Шарман - об антиваксерах, БАДах, коллапсе медицины и замены врачей на роботов

Смотреть на Youtube

Кризис логистики в Казахстане

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить