Сайгак отпущения: стоит ли сокращать поголовье животных по просьбе фермеров?

15728

В 2015 году случился массовый падеж сайгаков. Тогда мировая популяция этого вида сократилась на треть. Многие тяжело переживали это, ведь сайгаки для казахов являются священными животными, мы ласково называем их баловнями степей

ФОТО: © Depositphotos/vzmaze

В 2022 году появилась долгожданная новость о том, что популяция этих животных заметно выросла и достигла 1,3 миллиона особей. Мы восприняли ее с радостью, но позже выяснилось, что ситуация не так однозначна, как казалось на первый взгляд, и есть люди, которые негативно отнеслись к увеличению количества сайгаков. Речь идет о фермерах ЗКО, которые утверждают, что сайгаки приносят вред их хозяйствам, вытаптывая пастбища для выпаса скота.

95% сайгаков обитают на территории Казахстана, из них 65% приходится на Западно-Казахстанскую область, где количество голов сегодня достигло 800 тысяч особей.

Бақытжан Бұқарбай,
Бақытжан Бұқарбай,

В июне на меня вышли сотрудники Минэкологии с предложением съездить в аулы ЗКО, чтобы увидеть ситуацию своими глазами, выслушать фермеров и написать об этом. Предложение заинтересовало. Вместе с коллегами-журналистами в течение двух дней я ездил в степях Приуралья и попытался самостоятельно разобраться в ситуации и сложить собственную картинку.

Тут же хочу предупредить, что, во-первых, я делаю это бесплатно, гонорар за труд не просил, приглашающая сторона оплатила только перелет, это был самый простой рейс без бортового питания и меня нельзя обвинить в ангажированности; во-вторых, за два дня при всем желании и усилиях я бы не смог стать экспертом по сайгакам, поэтому мои выводы остаются субъективными (я могу быть неточен, не разбираться во всех нюансах, моя точка зрения может оказаться отличной от других). Но они составлены из того, что я смог увидеть и услышать за пару дней. Благо, ни одна сторона не пыталась давить на нас, навязывая свое мнение.

Первое впечатление на меня произвели инспекторы «Охотзоопрома». Позже я сделал для себя вывод, что именно благодаря их самоотверженному труду и усилиям удалось добиться феноменального роста популяции. Иногда очень высокой ценой — например, инспектор Ерлан Нургалиев был убит браконьерами. Семь лет назад я думал, что мы скоро потеряем сайгаков как вид, но инспекторы сделали невозможное. За последние пару лет условия их труда были улучшены (не исключаю, что это стало возможно только после гибели их коллеги). Мы посетили стан инспекторов в безлюдной степи и своими глазами увидели, что быт их более или менее обустроен на приемлемом уровне. Ребята эти очень простые, но крепкие. Защищать сайгаков с риском для жизни вдали от дома со средней зарплатой 120 тысяч тенге в месяц – само по себе уже подвиг.

Иногда в пути встречались вереницы убегающих сайгаков. Но ближе чем за километр они нас к себе не подпускали. Чаще мы встречались с фермерами. Они были озлоблены. Часть из них на повышенных тонах открыто заявляла, что если власти проблему не решат, то они возьмутся за оружие и начнут сами уничтожать сайгаков. Часть из них говорила о том, что ненавидят людей в камуфляже (подразумевая инспекторов). Из этого я сделал вывод, что, возможно, в этих местах промышляют браконьерством, иначе откуда такая ненависть к ним? Я слышал, что система там налажена и якобы в схеме сбыта сайгачьих рогов замешаны полицейские. Инспекторы рассказывали, что задержанных браконьеров они передают полиции, но нередко разделанное мясо стражи порядка оформляют как козлиное и отпускают преступников, сводя на нет усилия защитников природы.

На второй день нас собрали в доме культуры села Казталовка, где прошла встреча с представителями министерства, местным акимом и жителями региона. Некоторые, с их слов, проделали путь в несколько сотен километров, чтобы донести до нас свою позицию. Фермеры жалуются на то, что сайгаков стало очень много, они вытаптывают пастбища, съедают траву и теперь ее не хватает для скота. Я обратил внимание, что в эмоциональных спичах слово «отрегулировать количество» звучало несколько искусственно, как бы диссонируя с общей тональностью. Это привело к мысли, что, возможно, до нашего приезда сотрудники акимата поработали с ними и просили не использовать дикое для цивилизованного мира слово «истребить». Но, как мы знаем, сколько войну не называй «спецоперацией», хрен от этого слаще не станет.

Разумеется, фермеров понять можно. Их даже становится жаль. На многих оформлены кредиты. Они говорят, что если так будет продолжаться, то скот отправят на забой, и они умоют руки. У меня (как и моих коллег) нет цели выставить их злодеями. Но, надо признать, они находятся в меньшинстве. Жители нашей страны вряд ли смогут прочувствовать эту локальную проблему (хотя собственники хозяйств призывали остаться тут и пожить с ними неделю) и поэтому, скорей всего, истребление сайгаков не поддержат. Думаю, мало кто в здравом уме проголосует за то, чтобы более миллиона сайгаков были отправлены на консервы. Автор этих строк тоже не является сторонником варварского метода и никогда на это не подпишется. Потому что киесінен қорқамын әрі обалына қалғым келмейді.

Два дня я внимательно слушал доводы местных фермеров. Но в то же время не мог не делать свои выводы на основе увиденного: а видел я необъятные, бескрайние участки земли, которые никто не пытается освоить. Не видел посевов различных культур, заготовок кормов. Этот год оказался дождливым – степь покрылась зеленом ковром, выросло столько травы, но я не видел технику, которая косила бы ее на зиму. Фермеры жаловались, что сайгаки пожирают по 5–6 килограммов травы в день, пьют столько же воды, а ее и без того не хватает. Но не слышал ни от кого о попытках пробить скважины. Подход многих из них показался мне недостаточно эффективным – это упование на Всевышнего, который даст обильную траву и нужный уровень осадков. Но ведь это лотерея и звучит как-то не бизнесово. В прошлом году, к примеру, была засуха. Многие фермеры говорили о том, что Аллах создал все для людей, а не наоборот, и они должны этим пользоваться. Но, как говорится, на Аллаха надейся, а верблюда привязывай.

Кроме того, как неоднократно повторяли, сайгак потребляет в пищу около 80 видов трав, но надо отметить, что он не ест сельскохозяйственные культуры вроде пшеницы – поэтому утверждения о том, что сайгаки несут вред посевам, не выдерживает никакой критики. С тем, что сайгаки делают потраву, тоже частично не согласен. Рядом с угодьями фермеров обильно растет трава выше 20 сантиметров. А, как известно, сайга здесь осторожничает пастись, потому что высокая трава – это всегда плохой обзор.

Потом мне показалось, что количество скота, который принадлежит фермерам, чудовищно невелико для той площади земли, которой они владеют. Так, один фермер сообщил, что в его распоряжении 5000 гектаров земли, а держит он всего 700 коров. Рядом со мной был коллега, родом с юга. Он выразил недоумение и говорил, что о таких условиях южане могут только мечтать. Если бы здесь жили его земляки, то не было бы пустующих участков – либо все было засеяно, либо везде пасся скот. Кстати, мы объехали сотни и сотни километров. Мне показалось, что даже в пустынной Мангистауской области пасется больше табунов лошадей и отар овец. Скот нам на глаза практически не попадался.

Абсолютное большинство фермеров получают государственные субсидии. Но это не мешает им просить дополнительно денег: на сено, на возмещение ущерба, на возведение оград и т.д. Здесь мы подбираемся к выводу о том, что настоящая проблема не в количестве сайгаков – безобидных животных, а в коррупции. Как это может выглядеть?

Местные акиматы без согласования с Минэкологии и специалистами хотя бы в части путей миграции сайгаков раздали земли налево и направо. Здесь нет свободных земель. Все земли поделены. Но работают на них единицы. А нерадивые и не очень порядочные латифундисты на свои участки чужой скот пастись не пускают. Как собаки на сене – ни мне, ни тебе. Если даже и занимаются землей, то всего лишь пару лет, а не все 49, как положено по условиям аренды. За эти пару лет они выбивают многомиллиардные субсидий от государства, каким-то образом их осваивают, выходят в кэш, потом оставляют земли и уже не проявляют к ним интереса.

В этом вопросе ответ для меня очевиден – нужно провести ревизию и аудит, изымать неиспользуемые земли, перекроить участки по-новому, считаясь с интересами местной фауны, которая здесь проживала всегда, задолго до людей, начиная с времен, когда на Земле жили мамонты.

Миграционные пути сайгаков перекрыты трассами, участками земли, которые распределены непрозрачно и уж точно без согласования с компетентными органами и специалистами. Даже экодуки для сайгаков не предусмотрены – в Казахстане нет ни одного такого моста. Это своеобразный надземный переход для животных с естественным для них покрытием, чтобы они могли беспрепятственно переходить дорогу. Трассу, разумеется, сайгаки переходить не могут – это пугливое животное, которое не переносит звук автомобилей. А через переходы под дорогами даже овцы боятся ходить. Даже для крабов в Австралии воздвигли экодуки, только вдумайтесь! Поэтому конфликт сайгаков и фермеров - не первопричина проблемы, а результат. Это не сайгаки проникли на территорию людей, а люди вторглись в земли животных. Нужно искоренять коррупцию, обуздать человеческую и чиновничью алчность.

У меня сложилось впечатление, что местные акиматы поддерживают позицию фермеров, которые выступают за сокращение количества сайгаков до 200 тысяч особей. Вполне вероятно, местные власти боятся обнародования возможных коррупционных схем и преступной раздачи земель. В этом контексте выставить сайгаков козлами отпущения – для них удобнее всего.

Но давать права на отстрел нельзя, мы знаем, к чему это привело в начале 1990-х - тогда страна чуть не потеряла все поголовье сайгаков. Напомню, что килограмм сайгачьих рогов на черном рынке Китая стоит 8 тысяч долларов. У нас их за полцены скупают посредники, которые покупают рога у местных за еще меньшую сумму. При таком раскладе у сайгаков мало шансов выжить.

Я узнал, что недавно сюда приезжал премьер-министр Алихан Смайлов. Тогда на встрече общественников из Алматы и Нур-Султана не было, и я не удивлюсь, если акиматовские говорили без обхода острых углов, используя жесткую формулировку «нужно истребить». Премьер обещал решить вопрос до 15 июля, и что-то мне подсказывает, что решение будет вынесено по результату, а не по причине.

Тогда мы получим три новых риска: во-первых, оставшихся сайгаков в любой момент может скосить эпидемия и мы рискнем навсегда потерять этот вид; во-вторых, будем выглядеть варварами перед лицом мирового сообщества; в-третьих, благодаря комплексным усилиям инспекторов, экологов, общественников и СМИ удалось повлиять на сознание целого поколения, которое считает, что стрелять в сайгаков нельзя – мы можем лишиться этого безвозвратно.

Считаю, что правительству нельзя принимать поспешное решение, выслушав только доводы фермеров. Сайга – достояние всей республики, и решение тоже должно приниматься с учетом мнения большинства граждан.

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Как Дамир Аманжолов боролся с мародерами и помогал раненым во время беспорядков в Алматы

Смотреть на Youtube

Казахстанские хакеры работают на НАТО?

Смотреть на Youtube

Рамиль Мухоряпов: как пережить отмену

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить