Как казахстанец купил умирающий завод и создал новую для страны отрасль

86395

Сайдулла Кожабаев говорит, что инженер – это человек, создающий сущее из небытия (joqtan bardy jasaydy), и убежден, что не бывать процветания там, где эта профессия находится на задворках престижности

ФОТО: © Андрей Лунин

Бизнесмена настолько раздражают, как и везде, размножившиеся в Шымкенте пышные банкетные залы, что их вынужденный простой он называет «положительной стороной пандемии»: «Казахи хоть перестали по тоям болтаться. И не надо говорить, что тойхана – тоже бизнес. Люди поддаются этому блеску, некоторые берут кредит на той, а потом не могут расплатиться. Знаю несколько семей, распавшихся на этой почве. Наш инженер с утра до ночи думает, как сделать полезное, всегда в поиске, целый месяц работает и получает $1000 – мы не можем сейчас дать ему больше, маржинальность не позволяет. А какой-то кузнечик пришел, попел-потанцевал полчаса – ему дали ту же тысячу! Ковид показал, что у нас неправильно расставлены приоритеты. Человеку нужно в первую очередь здоровье, потом образование, а у нас врачи и учителя – самые унизительные по зарплате профессии. Третье – наука, технологии, инженерный потенциал. Мы многое потеряли, но еще не поздно что-то исправить».

Сам Кожабаев по первой профессии художник-оформитель, но трое из пяти его сыновей получили инженерные специальности (младший еще школьник, но тоже, по словам отца, намерен пойти по стопам старших братьев). Предприниматель уже 24 года занимается энергетическим машиностроением, приобретя в 1997 году лежавший на боку Кентауский трансформаторный завод, из которого потом выросла группа Alageum Electric. Все это время прибыль инвестировалась в приобретение, модернизацию и строительство электротехнических заводов. В конце 2018 года Alageum, запустив в Шымкенте производство высоковольтных трансформаторов до 500 кВ и шунтирующих реакторов Asia Trafo, создав консорциум с алматинским проектным институтом «Энергия» (бывший проектировщик швейцарской ABB, а до этого – головной республиканский проектный институт в сфере электроэнергетики), по сути, создал новую для страны отрасль – полный цикл всей линейки трансформаторостроения, от проектирования до производства. Тогда, перед запуском, Кожабаев выглядел абсолютно счастливым: «Мы об этом заводе мечтали, лет пять-шесть к нему шли. И вот покорили 500 кВ. Теперь работаем в диапазоне 0,4–500 кВ, а выше напряжения в стране нет». Сегодня Казахстан, основную долю импорта которого составляет раздел «машины и оборудование», в принципе не нуждается в завозе извне любых трансформаторов, ни сухих, ни масляных, ни маленьких, ни больших (в реальности, конечно, небольшой импорт имеет место). Alageum Electric – самый большой производитель трансформаторов в СНГ (участники рынка рейтингуют себя по потреблению трансформаторной стали и сумме произведенной мощности в мегавольт-амперах).

Высокое напряжение

Завод Asia Trafo рядом с соседями по индустриальной зоне «Тассай» под Шымкентом выглядит «Теслой» на фоне бензиновых грузовиков. По периметру заводского корпуса – молоденькие чинары, вокруг общежития для сотрудников – фруктовый сад на две с половиной тысячи саженцев: яблони, груши, абрикос, черешня. Капельное орошение, два штатных садовника, 120 млн тенге инвестиций. Вход на производство – через стальную камеру-пылесос, система вентиляции цехов устроена так, чтобы внутри поддерживалось избыточное давление и пыль не могла попасть с улицы.

«Производство больших трансформаторов требует большой ответственности и особой культуры труда, – рассказывает генеральный директор завода Омар Асанов. – Линии максимально автоматизированы, чтобы исключить человеческий фактор. Вот эта, изготавливающая сердечник трансформатора, – швейцарского производства, один оператор управляет двумя станками». По его словам, европейские трансформаторные заводы – небольшие, специализированные. Один изготавливает металлоконструкции, другой мотает, третий собирает. «А мы вынуждены делать все сами, начиная от изготовления бака и заканчивая испытаниями. Не то чтобы это нравится, но, во-первых, в Казахстане нет смежных производств, а во-вторых, только так мы можем проконтролировать качество на всех этапах», – объясняет гендиректор.

Самый маленький трансформатор здесь весит 50 тонн, самый большой – 700 тонн. Но в цехах нет традиционного для тяжелого машиностроения грохота: транспортные платформы на воздушных подушках. У стены стоят несколько китайских трансформаторов – сгорели, не проработав и года, хозяева привезли на ремонт: скачки напряжения в энергосистемах постсоветских стран – обычное дело, и часто импортные машины не выдерживают. Алагеумовские тяжелее, это сказывается на себестоимости, но зато, говорят, позволяет выдержать перепады – трансформатор прыгает, но не сгорает, пока не включится защита.

Наибольшее впечатление на стороннего посетителя производит, пожалуй, испытательная лаборатория, больше похожая то ли на космическую станцию, то ли на выставку современного искусства. Особенно неземной выглядит десятиметровая бирюзовая башня с отполированными до блеска медными «бусинами» размером с баскетбольный мяч, увенчанная серебристым «бубликом» – генератор импульса напряжения 2400 кВ, в просторечии – искусственная гроза: трансформатор должен без потерь выдержать ее разряд. Во время испытаний двери лаборатории блокируются – людям внутри находиться нельзя. «Строили не по эсэнговским, а по европейским стандартам. И даже немного перестарались, закупая все самое высококачественное – стандарты требуют уровня частичного разряда не больше 12 пикокулонов, а у нас получилось меньше 1 пикокулона», – смеется Асанов.

ФОТО: © Андрей Лунин

Специалист же, наверное, обратит больше внимания на громоздкое сооружение в углу – это трансформатор несуществующей в стране мощности 750 кВ. Его произвели здесь же – для испытаний электрических машин на 500 кВ, чтобы проверить, насколько те будут при этом греться. То есть при необходимости в Шымкенте могут выпускать и такие трансформаторы. Только испытательное оборудование обошлось в $15 млн.

В Казахстане никогда не производились транформаторы высокого напряжения, поэтому специалистов пришлось приглашать из-за рубежа. «Сейчас у нас 13 иностранных работников из России, Украины, Европы. Идет обучение, трансферт технологий. На одного привлеченного специалиста ставим по два наших – не мотали же раньше такие. Завод только начинает обзаводиться архивом чертежей. Через три года сможем с закрытыми глазами все это сами делать, а сейчас еще боимся. Asia Trafo нам сильно прибавила в имидже. Раньше «Самрук-Энерго» нас близко не подпускали, а теперь говорят: «Вы молодцы, до сих пор не верится, что такое у нас производится». Их мнение особенно ценно, потому что там специалисты. Но сейчас мы еще в гнезде сидим; пока того, чего еще не знаем, больше того, что знаем. Это естественно. Нам еще надо опериться, подкрепиться, и тогда полетим», – улыбается Кожабаев.

Туалет в залоге

Стоимость первой очереди завода – около $70 млн, 65% из которых дали БРК и «БРК-Лизинг». Запуская завод, Кожабаев рассчитывал, что он окупится лет за 10, но пандемия смешала карты. «Средняя стоимость трансформаторов Asia Trafo – $1 млн, такие машины заочно не покупают – надо приехать, пощупать, убедиться, только потом договор заключают. А тут весь год локдауны, границы закрыты, это, конечно, нам помешало. Кроме того, сейчас очень большие проблемы с поставками импортируемого сырья – уже четыре месяца контейнеры из Южной Кореи стоят на китайско-казахской границе», – объясняет бизнесмен. Ну и сам ковид подкосил. На Кентаус­ком заводе, который производит самую большую линейку и дает наибольшую долю валового дохода, прошлым летом заболело больше трети коллектива. На месяц завод пришлось просто закрыть. Уральский завод, 97% продукции которого идет на экспорт в страны СНГ, тоже работал с перебоями и не смог выполнить все заказы.

«В прошлом году в целом по группе доходы выросли всего на 10% при плане 40%, а рентабельность резко упала – если раньше была на уровне 12%, а в хорошие годы и 15%, то за прошлый год – порядка 5–6%. Это большой спад, конечно», – сокрушается Кожабаев.

В результате кредитная нагрузка, которая казалась терпимой в 2018 году, теперь давит. «Мы закредитованы, это надо признать. Экспортные контракты требуют больших оборотных средств. Только в Россию в прошлом году выгнали продукцию на 10 млрд тенге, потому что у нас склады в четырех федеральных округах, которые должны быть заполнены, чтобы не потерять рынок. Пришлось даже дом заложить, в котором живу. Теперь два раза в год приезжают проверять, все ли там на месте, даже во время карантина парень приходил, на видео снимал. Так что даже последний туалет у меня заложен», – смеется Кожабаев.

На оборудование от «БРК-Лизинг» Asia Trafo получила кредит под 5% годовых, а вот сам БРК прокредитовал под 9,6% – сказали, что проект рискованный (к слову, бизнесмен Орифджан Шадиев в это же примерно время на строительство логистического комплекса в Шымкенте получил кредит от БРК под 6% годовых). В прошлом году заводу удалось добиться снижения ставки до 8,77%. Кожабаев очень благодарен «Самрук-Энерго», KEGOC и КТЖ за офтейк-контракт (соглашение о продаже/закупке товара, который еще не произведен): «Без этих гарантированных заказов Asia Trafo просто не выжила бы в нынешней ситуации. Представляете, один чертеж в среднем стоит $150 тыс. на одну линейку напряжения, этих линеек четыре, и у каж­дой 50 типов исполнения. Купили в проектный отдел программное обеспечение – одна программа стоит $1 млн. Но это все необходимо, чтобы быть на уровне современных технологий, наука на месте не стоит», – объясняет Кожабаев. В этом году срок офтейк-контракта заканчивается, но завод очень рассчитывает на продление хотя бы еще года на три. С другой стороны, кого же поддерживать Фонду национального благосостояния, как не единственного в своем секторе отечественного производителя? В целом, говорит Кожабаев, к производителю в последнее время правительство повернулось лицом – существенную поддержку оказывают освобождение крупных инвестпроектов от КПН и имущественных налогов на 10 лет и система СЭЗ, обеспечивающая инфраструктурой.

Наперегонки с девальвацией

И тем не менее, если измерить рост компании в твердой валюте, получается, что в последние годы его нет. «Мы анализировали недавно, получается, что топчемся на месте. Смотрите, за 2014 год валовой доход по группе составил где-то 45 млрд тенге, это было $300 млн. Прошлый год мы закрыли с 120 млрд, и это тоже $300 млн. Шесть лет мы строили завод за заводом, стали монополистами в какой-то степени, наработали технологии, потенциал, вырастили специалистов. У нас амбиции, у нас единственное производство трансформаторов напряжения 220–500 кВ во всей Средней Азии. А в итоге посчитали – прослезились, получается, ерундой занимались, оказались бишара какие-то», – разводит руками Кожабаев.

И впереди еще более тяжелые времена, уверен он. Основной экспортный рынок для группы – российский. Если емкость казахстанского – 6 тыс. штук трансформаторов в год, это примерно $80 млн, то российского – 100 тыс. штук. Если раньше Alageum чувствовал себя там комфортно и планировал поэтапно увеличивать свою долю, то теперь началось серьезное укрупнение – крупный финансово-промышленный холдинг с оборотом в $7 млрд начал скупать трансформаторные заводы. «Уже со следующего года там будет жарко. Французский Schneider Electric тоже активизировался, у них завод прямо напротив нас, в Самаре, он сейчас всю картину ломает, демпингует. Есть еще в Екатеринбурге очень амбициозная компания СВЭЛ. Лет через пять будут слияния и поглощения, выживут не все. Нас не съедят, конечно, но маржа на этом рынке рухнет», – прогнозирует Кожабаев. Единственный выход – повышать производительность труда, поэтому сейчас Alageum продает все непрофильные активы, чтобы не распыляться и повысить конкурентоспособность, тем более что в этом году будет запущен еще один завод, ориентированный на Россию, в Петропавловске, который начал проектироваться еще до пандемии.

Сайдулла Кожабаев
ФОТО: © Андрей Лунин
Сайдулла Кожабаев

В Узбекистане, который после финансовой реформы стал вторым экспортным рынком для Alageum, в прошлом году было принято постановление, запрещающее иностранным компаниям принимать участие в тендерах госучреждений. Учитывая, что все сети и крупные промышленные компании там в руках государства, это ставит серьезный барьер для казахстанских игроков. Сейчас Alageum ищет площадку в Ташкенте, чтобы на следующий год строить там сборочный завод и стать резидентами. По сути, это тоже трансферт технологий, но уже не в Казахстан, а из Казахстана. «У нас рост начался в 2000 году, и в течение 20 лет мы, правильно-неправильно, но росли. Узбеки по-любому тоже будут проходить наш путь и по крайней мере 20 лет будут расти. Это приличный срок и большой рынок, его нельзя упускать, тем более что там нет и пока не предвидится завода уровня Asia Trafo», – рассуждает Кожабаев.

В других среднеазиатских странах рынок либо маленький, либо, как в Туркменистане, с неконвертируемой местной валютой. Рынок Закавказья перспективный, то тяжелый по логистике. Поэтому Alageum собирается выходить на новый уровень и присматривается к Восточной Европе. «Сейчас ведем переговоры, может, получится купить предприятие. Для нас это доступ к технологиям, к рынку. Средняя маржинальность там низкая, 5–7%, но зато в твердой валюте», – делится планами Кожабаев.

В конце апреля Alageum заключил меморандум о консорциуме с крупнейшим турецким производителем трансформаторов Astor, поставляющим свою продукцию в 70 стран на трех континентах. «В Турции наша отрасль очень развита, там на 80 млн населения – 30 трансформаторных заводов, Astor – лидер. Но у них логистика в СНГ плохая – через Иран и так далее. Они предлагают помочь чертежами и специалистами, чтобы производить продукцию на нашем оборудовании. Нам это выгодно – мы у турков научимся работать эффективнее, переймем технологии. Ну и то, что нам доверяет такой известный производитель, репутацию нашу повышает», – говорит Кожабаев.

Будущее наступает сегодня

Не остается Alageum и в стороне от зеленой энергетики. «Она пока недостаточно эффективна и нестабильна, но за ней завтрашний день, и мы не хотим, чтобы эту нишу занял кто-то другой. Мы проектируем ветроэлектростанции, хотим участвовать и в поставках – там же тоже нужны трансформаторы. Для традиционной энергетики мы делаем понижающие трансформаторы, а сюда нужны повышающие. Кто-то должен их разрабатывать, производить, устанавливать, обслуживать – почему не мы? Так что в этом направлении мы плотно работаем. Недавно продали две машины на солнечную электростанцию в Кентау российской Solar System. Вообще, потребление растет из-за дата-центров, нужна будет дополнительная генерация, поэтому мы держим ухо востро», – рассказывает Кожабаев.

В СЭЗ у Asia Trafo свободно еще 10 га из отведенных 22 га. Там будет построена вторая очередь завода – для производства электрооборудования, необходимого для крупных подстанций, которое сейчас исключительно импортное. Это коммутационное оборудование на 110–220–500 кВт, трансформаторы тока, трансформаторы напряжения, разъединители, элегазовые выключатели, а также комплектно-распределительные устройства (КРУЭ) с элегазовой изоляцией. «Сейчас все это 100% завозится из Китая, Европы и России, а это около 15% от того, что нужно подстанциям для полной комплектации. Но это очень серьезные машины, здесь их никогда не делали. Нам нужен партнер, согласный передать технологии. Ясно, что «старшие братья» – General Electric, Siemens, ABB и Schneider Electric – не будут с нами делиться технологиями, они основные поставщики этого оборудования. Но есть другие игроки. Ведем переговоры на американском континенте – они сюда особо не продают, возможно, получится что-то совместное», – рассказывает Кожабаев. Он полагает, что лучшим временем для ввода в эксплуатацию будет 2023 год. Емкость казахстанского рынка – примерно 20 млрд тенге, Средней Азии – примерно 40 млрд.

Четвертый, верхний этаж офиса Asia Trafo отведен под аудитории – там специалисты завода и преподаватели технических вузов читают лекции студентам, проходящим здесь практику. «Казахстан многое потерял в техническом образовании, и с каждым годом его качество становится хуже. Поэтому в этом году мы хотим создать в столице научно-образовательный центр, который будет заниматься подготовкой инженеров и повышением квалификации. У нас уже давно работает свой колледж в Кентау, который готовит рабочие специальности. Из этих ребят 10–15% хотят учиться дальше, мы их отправляем в Россию, на Украину, оплачиваем учебу, но они должны потом вернуться и отработать минимум пять лет. В Петропавловске у нас есть договоренность с акиматом, они отдают нам в управление один колледж. Потому что нам виднее, кого готовить, кто нужнее. В нашем кентауском колледже студенты 60% времени находятся на практике и к концу обучения знают даже больше, чем некоторые выпускники вузов. Что скрывать, сейчас основная задача учебных заведений – заработать деньги, поэтому там все в куче, от таможенного дела до ветеринарии. А наша задача – только инженерные специальности. И мы уже в процессе обучения видим, «наш» это человек или нет, тянется он к производству или не тянется. В конечном счете мы хотим начать со школы, со старших классов, с углубленного изучения технических наук. Собираемся начать с регионов, где у нас есть колледжи. Может быть, удастся договориться с правительством и взять в управление какой-нибудь технический вуз. То есть мы хотели бы создать непрерывную цепь подготовки инженеров. Надо будет – пригласим преподавателей из России и Украины, у нас-то ведь и специалистов толком не осталось. Это накладно, но мы должны сами себе готовить инженеров, иначе я будущего просто не вижу», – невесело резюмирует Кожабаев.

ФОТО: © Андрей Лунин

На третьем этаже, где расположен и его кабинет, развешаны портреты великих людей с цитатами – Галилей, Тесла, Капица, Ландау, Теллер и даже Далай-лама. «Успешным считается тот человек, который может построить нечто прочное из тех кирпичей, которые были брошены другими», «Все эти разговоры о том, какое сейчас трудное время, – это хитроумный способ оправдать свое бездействие, лень и разные унылости. Работать надо, а там, глядишь, и времена изменятся», «Вам знакомо выражение «выше головы не прыгнешь»? Это заблуждение, человек может все». Спрашиваю, чья это идея? «Ну я же художник-оформитель, – смеется Кожабаев и добавляет уже серьезно: – Знаете, когда читаю такое, меня это вдохновляет. Надеюсь, что не только меня».

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Руслан Шаекин: Миллионер из Караганды

Смотреть на Youtube

Марат Баккулов: бизнес, который невозможно отобрать

Смотреть на Youtube

Еркин Татишев : «Около 30% бизнеса в Казахстане не переживет коронакризис»

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить