По пояс деревянная

13577

Почему мебельная промышленность Казахстана занимает лишь 30 % внутреннего рынка

По оценке Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности, рынок мебели Казахстана составляет $700 млн. В додевальвационный 2013 год эта цифра доходила до $1 млрд.
Фото: Андрей Лунин
По оценке Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности, рынок мебели Казахстана составляет $700 млн. В додевальвационный 2013 год эта цифра доходила до $1 млрд.

Как между собой делят рынок отечественные производители мебели и импортеры? Министерство по инвестициям и развитию, которое курирует деревообрабатывающую промышленность, общую картину не рисует, указывая долю казахстанской мебельной продукции в разбивке по видам.

Местная офисная мебель в 2015 году заняла 64,4 % на рынке (январь-февраль 2016 года – 78,7 %), мебель для предприятий торговли – 8,9 % (29,6 %), кухонная – 63,3 % (67,4 %), для столовой и гостиной – 9,9 % (25,5 % соответственно). «Таким образом, в текущем году наблюдается рост в сравнении с кризисным 2015 годом (речь, вероятно, идет о прошлогодней девальвации рубля, сделавшей казахстанскую продукцию неконкурентоспособной. – Прим. ред.)», – говорит вице-министр по инвестициям и развитию Альберт Рау.
Представители бизнеса с этими цифрами не спорят, но отмечают, что в пиковые для отрасли 2012–2013 годы доля отечественной продукции доходила до 40 %, а потом из-за девальвации 2014 года скатилась до 27–30 %. «Мы должны держать хотя бы половину внутреннего рынка, а в дальней перспективе – 70 %», – считает Михаил Глухов, который в течение 13 лет возглавлял Ассоциацию предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности Казахстана.

Как же дорасти до более высоких показателей? Идеями по этому поводу с Forbes Kazakhstan поделились некоторые из производителей.

Мебельные колодки

«Главный показатель, который характеризует предприятие, – это производительность труда, ее нужно повышать, – обозначает одну из задач Глухов, учредитель ТОО «Алматинская мебельная фабрика», которое выпускает мебель 15 лет. – Мы этот вопрос исследовали и выяснили, что производительность на обрабатывающих предприятиях страны (не только в мебельной отрасли) составляет $8–9 тыс. При таком показателе невозможно платить налоги и достойные зарплаты».

Глухов вспоминает, что в 2013 году, когда мебельная отрасль была на подъеме, производительность на его предприятии достигла $50 тыс. в год на человека. «Это потолок для казахстанских предприятий, – уверен он. – Сейчас, после ослабления курса тенге, эту цифру нужно делить на два».

Глухов предлагает сравнить с Европой, которая выдает €200 тыс. на человека в год. В Казахстане и даже в России, где отрасль развита лучше, таких показателей нет близко. «Для меня планка в $50–100 тыс. – это хорошая цель, – признается он. – Для ее достижения нужно, чтобы оборудование было загружено объемами и материалами, чтобы люди могли эффективно работать».

На высокотехнологичное оборудование в ТОО «Алматинская мебельная фабрика» не скупились: брали кредиты, покупали станки от €100 тыс. и выше у лучших европейских компаний. И не жалеют о сделанном, хотя все вокруг предрекали, что такое оборудование никогда не отобьется. «Когда станок дает высокую производительность? Когда за три дня пилит не 50 листов, а целый вагон, – объясняет Глухов. – Но вагон он будет пилить в том случае, если у предприятия есть крупный системный заказ. Такие заказы в Казахстане практически нереальны, потому что рынок ограничен, предприятия в основном работают на региональном уровне. Допустим, мы занимаем 3 % на рынке Алматы в секторе корпусной мебели для спален и гостиных».

После того как с 2014 года производство в ТОО стало падать на 30 % ежегодно, вопрос производительности встал в полный рост. Чтобы ее повысить, Глухов стал иначе загружать цеха: две недели работать на индивидуальные заказы, две – на серийные. «Кроме того, сократил управленческий персонал и сменил систему оплаты, – рассказывает бизнесмен. – Если раньше была почасовая, то теперь платим по результатам коллективного труда. Это сразу дало эффект: только за четыре месяца этого года мы выпустили почти вдвое больше продукции, чем за весь прошлый год».

Ержан Садыков, действующий президент Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности и председатель совета директоров «ДСП Центр», тоже делает ставку на высокотехнологичное оборудование. В 2014-м его компания приобрела линию по производству мебели почти за $1 млн. Теперь «командует парадом» компьютер. «У меня на предприятии не вымеряют детали рулеткой, не орудуют циркулярной. Программист вбивает в программу чертежи деталей, и станки под управлением компьютера распиливают плиты в автоматическом режиме. Оборудование в разы сократило время производства и свело к минимуму влияние человеческого фактора, что привело к уменьшению брака», – говорит Садыков.

Однако, отмечает он, в мебельной отрасли основная масса предприятий – малые. (По данным Министерства по инвестициям и развитию, на 1 апреля 2016 года в Казахстане зарегистрировано 670 предприятий мебельной промышленности, из которых 661 относится к категории малых.) Это означает, что далеко не все могут потянуть дорогостоящее оборудование. «В связи с этим у меня всегда всплывает образ японских девочек, которым на ноги надевали колодки, чтобы у них были маленькие ступни. У нас тоже есть некие колодки – плохо развитая производственная инфраструктура, что не дает расти предприятиям, – комментирует Садыков. – Если мы говорим о развитии МСБ, надо принимать тяжелые, но нужные решения. Необходимо по крупным государственным проектам заказы размещать у отечественных производителей мебели. К сожалению, этого не происходит. Я не противник ЭКСПО, Универсиады и подобных масштабных проектов, но, может, лучше сейчас отдать эти деньги на собственных производителей?»

Фото: Андрей Лунин

Глава ассоциации предлагает строить дома промышленников, наподобие тех, что есть в Китае: «Это огромные центры с производственными и торговыми зонами. Там есть электричество, отопление, помещения для офисов и общежития для рабочих. Государство строит такие центры и сдает площади в аренду. Несколько лет назад квадратный метр в месяц стоил 200 тенге. В таких центрах жизнь кипит! А у нас головная боль, как насобирать за месяц 1–2 млн тенге, чтобы рассчитаться с торговыми залами. Если на наших плечах не будет такого груза, как промышленная и торговая инфраструктура, мы сможем развиваться интенсивнее».

Глухов согласен с тем, что инфраструктура нужна, но к вопросу реализации подобного проекта относится скептически. «Мы нечто аналогичное совместно с государством хотели создать 15 лет назад. На ТЭО из бюджета было потрачено 29 млн тенге, хотя требовалось от силы 4–5 млн. Подумали: «А во сколько же обойдется сама стройка? И потом это все повесят на наши шеи?» – и отказались от проекта», – вспоминает бизнесмен.

Движение плит

Еще один фактор, который мог бы удешевить производство и повысить конкурентоспособность с импортными товарами, – это развитие в Казахстане собственной сырьевой базы. Под сырьем мебельщики чаще всего подразумевают плитные материалы. В Министерстве по инновациям и развитию утверждают, что работа в этом направлении ведется: «В рамках Карты индустриализации Казахстана введены в эксплуатацию новые проекты по производству OSB-плит (ВКО) и ДСП (Павлодарская область)».

Но для покрытия всех потребностей этого недостаточно. «Мы все закрываем поставками из России, с которой сейчас в рамках ЕАЭС, конечно, легко работать. Однако транспортные расходы в плитной продукции, которую мы везем из европейской части РФ, доходят до 30 % в себестоимости. Это огромные затраты, – констатирует Глухов. – Вот в Уфе, которая ближе на 1500 км, открыли плитный завод, и цены, с учетом транспортного плеча, сократились на 22 %. Но пока у них есть не весь ассортимент».

По его словам, в России принята программа, согласно которой производство «пойдет» за Урал, там будут производить бумагу (основа для ламинирования плит) и сами плиты. «На границе с Казахстаном, в Рубцовске (расстояние до Семея примерно 150 км), есть компания, которая планирует построить плитное производство. Мы говорили профильному министерству: «Войдите туда с капиталом, сделайте так, чтобы завод в том числе и на нас работал, тогда транспортные расходы в структуре себестоимости могут сократиться до 7–10 %». Но у них не получилось. Сейчас нам надо держать руку на пульсе, чтобы завести в Казахстан инвесторов, которые пойдут в Сибирь», – считает Глухов.

Садыков напоминает, что у Казахстана в советское время было собственное производство плит в Зыряновске, но сейчас все сошло на нет, а лесопромышленную отрасль мы практически потеряли. Произошло это, по его выражению, «на волне популизма», когда общественность выразила обеспокоенность, что весь лес вырубят и продадут китайцам, из-за чего был объявлен мораторий на главные рубки. Однако мебельщики считают, что разумная рубка нужна. «Лес живет, пока там стучит топор дровосека, – напоминает народную мудрость Глухов. – Лес вырос – урожай созрел. Урожай надо убрать, потом на этом месте или посадки осуществить, или дать возможность деревьям самим вырасти. Если же лес перезрел, он пропал».

В ассоциации считают, что Казахстану нужна программа развития лесопромышленного комплекса, включающего лесную, деревообрабатывающую и мебельную отрасли. «Пока обращения в правительство не дали результатов. Разрабатываются какие-то программы, но половинчатые решения, заложенные в них, не дают результатов. Нет никого в правительстве, кто бы этим занимался системно. В России есть лесная наука, целые институты, которые ведают развитием лесопромышленного комплекса и готовят кадры для этой сферы. А у нас специалистов готовят на уровне колледжей», – вздыхает Садыков.

Дмитрий Сечкин, глава ТОО «A.Priori», занимающегося в Уральске изготовлением мягкой мебели, говорит, что не мешало бы в Казахстане создать предприятия и по производству мебельных тканей. «У нас есть пара заводов по изготовлению поролона, но ткани приходится завозить из Китая, Турции, а также в незначительных объемах из Беларуси и России. Ткань в стоимости диванов занимает от 35 до 60 %, ее стоимость привязана к доллару. Если бы у нас было местное производство, была бы привязка к тенге», – поясняет Сечкин.

Не видно в микроскоп

Если рассмотреть данные Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности, то видно, что отрасль повторяет «движения» экономики всего Казахстана. После 1990-х годов производство стало прибавлять в весе, в кризисные 2008–2009 годы – проседать, затем рост до 2013 года и последующее затяжное падение.

Фото: Андрей Лунин

Снижение объемов производства мебели в последние годы Рау связывает, во-первых, с ослаблением национальных валют соседних государств – членов ЕАЭС и соответствующим усилением конкурентоспособности их продукции, что привело к увеличению импорта из России и Беларуси. Если в 2013 году импорт позиции «Мебель прочая и ее части» из РФ составлял 41 135,5 тонны, то в 2014-м – 57 579,9 тонны (рост в 1,4 раза). Завоз мебели из Беларуси в этот же период увеличился в 2,4 раза – с 13 489,9 до 32 335,3 тонны.

Вторая причина – падение покупательной способности населения после девальвации февраля 2014 года и принятие Нацбанком политики свободного плавания национальной валюты в 2015-м. Это, к слову, отразилось и на импорте: объемы завозимой из России продукции снизились до 36 208,7 тонны (в 1,6 раза), из Беларуси – до 9522,8 тонны (в 3,4 раза).

Что в этой ситуации собирается делать министерство? Повышать долю местного содержания, в том числе по мебельной продукции, в закупках товаров, работ и услуг госучреждений, субъектов недропользователей, организаций квазигосударственного сектора и системообразующих предприятий. «В целом за 2015 год общий объем закупа товаров, работ и услуг в закупах субъектов мониторинга составил 6,5 трлн тенге, доля местного содержания – 4,3 трлн тенге, или 66 %. В сравнении с аналогичным периодом 2014 года последняя увеличилась на 2,8 %», – уточняет вице-министр.

Мебельщики в свою очередь пока фиксируют нежелание закупать «местное содержание», по крайней мере для значимых объектов. «Посмотрите, чью мебель поставили для атлетической деревни в Алматы (строится к универсиаде-2017. – Прим. ред.) – не казахстанскую. Почему? Она дешевле? Нет. Значит, здесь другие вопросы», – замечает Глухов.

Желание казахстанских мебельщиков участвовать в поставках для ЭКСПО-2017 тоже может быть проигнорировано. «Ассоциация ведет переговоры с управляющей компанией выставки. Там большой заказ, около 1400 квартир нужно обставить. Мы заверяем, что не ударим в грязь лицом, обеспечим хорошую мебель. Но в этом заказе заинтересована российская компания, которая была поставщиком для Олимпиады в Сочи», – высказывает опасения Сечкин.

Садыков вторит коллеге: в ЭКСПО-2017 пока не обратили на них должного внимания. «В тучные годы нам тоже говорили: «Какая ваша доля в ВВП? Вас хоть в микроскоп видно?» Это было колоссальной ошибкой, ведь без развития обрабатывающей промышленности не только светлого будущего, но и настоящего не останется. Поэтому нужно иметь глубокую программу развития обрабатывающих отраслей, в том числе мебельной. Не такую, где написано, что денег нет, что есть общегосударственные инструменты поддержки, а с детальной информацией о рынке, о том, какие имеются возможности, ресурсы, кем мы являемся по отношению к конкурентам в ЕАЭС. Такая программа может сделать мебельную промышленность той «копейкой», которая поможет сохранить и приумножить «рубль» – нашу экономику», – рассуждает он.

Глухов считает, что нефтяные деньги стали губительными для отрасли, незачем было развивать мебельные предприятия, ведь можно было получить быстрые деньги от продажи ресурсов. Тем не менее он видит перспективу развития, потому что есть рынок сбыта, производители находятся рядом с клиентами и могут под них подстраиваться. «Государству можно ничего не делать, и отрасль все равно будет расти: у нас в пиковое время темпы роста доходили до 30–40 % в год. Но если уж оказывать господдержку, то она не должна быть «размазана» по всем. Следует помогать тем, кто уже занимает на рынке нишу и имеет желание развиваться, то есть государство должно работать как инвестиционная компания. Как выявить достойных? В нашей отрасли средний коэффициент налоговой нагрузки составляет 4,8 % для ТОО и 2 % для ИП. Мы подсчитали, что в Алматы из 200 предприятий 80 % всех налогов платят 12–14. Вот им и нужно помогать, двигать дальше», – резюмирует бизнесмен.

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Юрий Негодюк - о кофе, налогах и тромбоне

Смотреть на Youtube

Как в Темиртау пустили Миттала, а не Абилова

Смотреть на Youtube

Тимур Турлов – новый миллиардер из списка Forbes

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить