Поднять провинции

18220

Казахстан меняет подходы региональной политики

фото: Сергей Астрелин

Год назад в Казахстане появилось новое министерство – регионального развития. Поначалу в него вошли лишь два госоргана – агентства по делам строительства и ЖКХ и по управлению земельными ресурсами, а также Комитет развития предпринимательства, однако с самого начала было ясно, что «коммуналкой» дело не ограничится – с учетом центробежных рисков пос­леднего времени. В октябре прошлого года министерствам экономики и регионального развития было поручено проработать вопрос пересмотра своих функций и полномочий и внести предложения в правительство. В частности, предполагается, что именно Минрегионразвития будет теперь визировать перечень местных инвестиционных проектов, финансируемых за счет республиканского бюджета.

В этом смысле назначение Болата Жамишева, больше 10 лет работавшего исключительно в финансовом блоке правительства, представляется неслучайным – видимо, понадобился человек, умеющий считать деньги профессионально. На исходе традиционных 100 дней новый министр регионального развития рассказал Forbes Kazakhstan, каким образом намечено сглаживать диспропорции и почему ресурсов не хватит на всех.

– Болат Бидахметович, несмотря на унитарность государственного устройства и централизованную систему финансирования, в Казахстане возникла существенная диспропорция в развитии и уровне жизни регионов – если в Алматы и Астане значительная часть населения живет примерно на уровне Восточной Европы, то в некоторых населенных пунктах Жамбылской, Кызылординской да и Мангистауской областей – на уровне Восточной Африки. Правительство видит в этом проблему?

– Здесь нужно различать две вещи. Есть гарантированный социальный минимум, который должен предоставляться во всех регионах, и в обеспечении доступности этих первоочередных жизненных благ, разумеется, задействовано в том числе наше министерство.

Понятно, что заработная плата в бюджетной сфере, пенсии и соцвыплаты одинаковы во всех регионах. Все, что касается образования или медицинского обеспечения – там тоже нет дифференциации в самой возможности их получения, хотя, конечно, есть разница в качестве. В маленьком населенном пункте сложнее закрепить квалифицированного врача или педагога, но государство все же предпринимает определенные усилия, в частности по программе «С дипломом в село».

Кроме того, Минрегионразвития осуществляет программу водообеспечения «Акбулак». Она предполагает, что к 2020 году 100% городов и 80% сельских населенных пунктов (а их всего около 7 тыс.) будут обеспечены центральным водоснабжением. Остается 20% сел, но это совсем малые, в которых, если проводить водопровод, при любом раскладе тариф будет неподъемным. Тем не менее они также будут обеспечены чистой питьевой водой, пусть это и колонка на улице. Выравниванию базовых услуг способствуют и программа «Саламатты Казахстан» (здравоохранение), и госпрограмма по образованию и обеспечению населения интернетом.

Если же говорить о различиях в уровне экономического развития разных регионов, то важно принимать во внимание, что ни одна из стран, обладающих большой территорией с низкой плотностью населения (их, кстати, не так много – Канада, Австралия, еще несколько), не пытается развивать все территории одинаково. Есть немало исследований, в том числе Всемирного банка, в которых говорится, что более эффективно поддерживать именно точки роста (при обеспечении, как я уже говорил, минимальных социальных гарантий на всей территории).

– Однако минимальные социальные гарантии не очень-то помогают сократить разрыв в росте производства и доходов регионов. Если еще несколько лет назад донорами были пять-шесть регионов, то теперь только три – Алматы, Атырау и Мангистау, лишь они не получают субвенций из республиканского бюджета.

– Если говорить о создании условий для развития бизнеса, то, согласно уже упомянутому исследованию ВБ, размазывание ограниченных не только финансовых, но и материальных и людских ресурсов по всей территории неэффективно. То есть наша задача – обеспечить минимальные социальные гарантии по всей стране, поддерживать точки роста. Разработанный министерством проект единой Программы развития регионов (сейчас находится на согласовании в госорганах), в которую свернуты все инструменты и ресурсы отраслевых программ (развития регионов, моногородов, «Акбулак», модернизации ЖКХ, «Доступное жилье», «ДКБ-2020»), предусматривает приоритетное финансирование именно этих точек роста с выставлением индикаторов (по увеличению численности населения, пассажирооборота, вводу жилья, модернизации сетей инфраструктуры и так далее). Программа строилась на основе анализа предложений региональных властей.

Один из приоритетов – это развитие городских агломераций. Выбраны четыре города – Алматы, Астана, Шымкент и Актобе. Собственно, Алматы и Шымкент – это уже фактически существующие агломерации, где город плавно перетекает из одного аула в другой. Однако важно, чтобы стимулируемая правительством урбанизация не подменялась ложной урбанизацией, когда все это превращается в один большой аул. Для этого и создаются агломерации, когда все планы развития должны разрабатываться сразу для всей зоны влияния мегаполиса. Да, у нас есть план развития Алматы с пригородами. Но пригороды – это лишь незначительная часть алматинской агломерации, туда входят и Талгар, и Иссык, и Каскелен – города, чьи население и экономика сориентированы на экономику южной столицы.

То есть агломерация – это совокупность населенных пунктов, экономика которых подвязана к экономике города-ядра, с комплексной организацией территорий. Физические расстояния не уменьшишь, но мы должны уменьшать экономические расстояния – время и деньги, которые тратятся на перемещения внутри агломераций. Речь идет о строительстве, например, скоростных железнодорожных сообщений – если из Иссыка до Алматы можно будет добраться за 30 минут на электричке, то первый перестанет быть дальним городом-спутником. То же самое по Шымкенту.

Астана и Актобе в настоящее время, конечно, еще не агломерации, но надо подойти к их развитию по этому же принципу – вокруг них тоже много населенных пунктов, и всегда легче предотвратить проблемы, чем решать их впоследствии.

– А не превратятся ли эти агломерации, с учетом приоритетного финансирования, в некие пылесосы, которые будут вытягивать из остальной страны финансовые и людские ресурсы?

– Нет, потому что это не единственный приоритет. Наряду с ними приоритетами и точками роста обозначены все крупные, то есть областные, города, моногорода, малые города, опорные сельские населенные пункты и приграничные территории. Используя инструменты, имеющиеся в распоряжении Минрегионразвития, мы на эти приоритеты ориентируемся. Урбанизация предполагает переселение населения в города, но это не означает, что всех будут перевозить в мегаполисы.

Опорные сельские населенные пункты будут получать большую поддержку, чем остальные. Зачем строить Дом культуры в каждом селе – у нас их около 7 тыс., а опорных сел 400, – если последние будут транспортно доступны?

– Таким образом, вы предлагаете жителям остальных 6600 сел вечером после работы ехать в райцентр, чтобы побывать в ДК или спортзале?

– Вы каждый вечер после работы ходите в театр, хотя он есть прямо в вашем городе? Полагаю, что нет. Построить и содержать спортивные или культурные объекты в 400 населенных пунктах – это реально, а в 7 тыс., где множество сел с населением в 400–500 человек, – нет. Тем более что автотранспорт сейчас появляется у все большего количества сельских жителей, так что все это будет в зоне доступности.

Что касается сокращения разрыва не в базовых гарантиях, а в уровне жизни, доходах населения, то это зависит от того, насколько в регионе развит бизнес. Если бизнес не развивается, то доходы будут падать, в этом смысле никакого выравнивания сверху быть не может – люди должны зарабатывать сами, при готовности государства поддержать это стремление. Разными способами – так, программой «Дорожная карта бизнеса – 2020» предусмотрены гранты в размере до 3 млн тенге на безвозвратной основе, от получателя требуются лишь жизнеспособная бизнес-идея и 20% софинансирования проекта.

Для более крупного бизнеса предусматриваются создание и поддержка индустриальных зон. Уже сейчас бюджет финансирует затраты на их инфраструктуру. Если вместо подведения инфраструктуры к определенным предприятиям будет делаться то же для целых индустриальных зон, каждый вложенный бюджетный тенге даст значительно большую отдачу в виде новых рабочих мест, налогов и так далее.

– Есть успешные примеры?

– В стране сегодня реализуется достаточно много таких проектов, из них целый ряд просто замечательные. Есть даже частная индустриальная зона «Даму» в Алматинской области. Несколько зон работают в Южно-Казахстанской и Восточно-Казахстанской областях. В этом году мы будем финансировать их создание в Кызылординской и Актюбинской областях, а также продолжим в ЮКО. Это те регионы, которые предложили наиболее проработанные ТЭО подобных проектов.

Другие регионы тоже готовят ТЭО, мы фокусируем их внимание на актюбинском опыте. Индустриальные зоны хорошо ложатся на политику поддержки малых и моногородов – их можно поддержать только через развитие бизнеса и привлечение инвестиций вкупе с бюджетными вливаниями на обеспечение социального минимума. И это даст толчок.

– Интересно было бы узнать, как Минрегионразвития намерено развивать приграничные территории. Как ни странно, в Казахстане теряют население именно они. И на границе с Россией, и на границе с Китаем немало брошенных, опустевших сел, а ведь это, помимо всего, и вопросы национальной безопасности.

– Программа развития регионов содержит отдельный раздел, касающийся приграничных территорий. Действительно, люди, живущие на границе, зачастую чувствуют себя как в каком-то глухом углу, хотя находятся недалеко от крупных населенных пунктов соседних государств (если брать Россию, то там вдоль нашей границы много довольно крупных городов). То есть на самом деле они имеют возможности и шансы для активного развития, которых нет у других территорий. Но по целому ряду причин сейчас эти возможности плохо используются, и многие регионы имеют отрицательное сальдо миграции.

Тому есть целый ряд причин. Если говорить об экономических аспектах, то наши северные территории – это аграрные области. Причем зерновое хозяйство все в большей степени переходит на эффективные методы работы, и там требуется все меньше рабочих рук. Кроме того, у нас на севере низкая рождаемость – если на юге проблемы трехсменки и нехватки детских садов, то здесь проблема недокомплекта того и другого.

Следующий фактор – национальная структура. Понятно, что внешняя миграция, охватившая страну в 90-е годы, в значительной степени затронула именно северные регионы.

Плюс появление границ элементарно затруднило жизнь в приграничных населенных пунктах. Это тоже дополнительный фактор дискомфорта и экономических потерь – в Западно-Казахстанской области, например, есть участок, где железная дорога идет от одной казахстанской станции до другой через российскую территорию, то есть приходится за несколько часов трижды проходить пограничный контроль.

– И что со всем этим делать?

– Если говорить о пограничных проблемах на российской границе, то их достаточно просто ликвидировать через организацию совместного пограничного контроля. 

Что касается фактора экономической специализации регионов – вопрос должен решаться через индустриализацию аграрной отрасли, ПФИИР и создание кластеров. Пока же даже сельское хозяйство у нас, скажем так, сырьевой направленности – в основном продаем зерно. А ведь зерновые хозяйства могут эффективно развивать мясную промышленность, птицеводство.

По поводу миграции – надеюсь, что те причины, которые привели в свое время к массовой миграции населения из Казахстана, больше не являются столь определяющими.

Ну и, наконец, базовые социальные и государственные услуги должны быть на приграничных территориях доступны в том же объеме, что и в других местах, что мы и собираемся сделать в рамках единой Программы развития территорий.

– А на китайской границе?

– У нас (я сейчас говорю не только о полномочиях Минрегионразвития) есть программа по развитию крупных логистических центров. Разумеется, в первую очередь речь идет о взаимоотношениях с Китаем. Сейчас китайские товары распределяются в основном через Алматы, даже если конечный пункт их назначения – северные и западные регионы. Между тем было бы более эффективно, если бы логистические центры строились на границе, а перераспределение потоков осуществлялось на восточных рубежах. Для приграничных регионов это возможности для колоссального притока инвестиций и создания новых рабочих мест. Кроме того, это в целом улучшит структуру и вообще систему оптовой торговли. Та система, которая сформировалась в пригородах Алматы, сложилась в 90-е годы и во многом в таком же виде сохраняется, о большой эффективности такой торговли говорить не приходится – современные логистические центры могут эти объемы переваливать гораздо быстрее и прибыльнее.

– Но в таком случае торговцы, которые менее эффективно занимаются этим в Алматы, останутся без работы и доходов. Минрегионразвития осознает, что это проблема?

– Знаете, это все равно что призывать нынешний сельскохозяйственный бизнес не покупать современные зерноуборочные комплексы, а вернуться к советским методам, когда вся страна ездила на уборку урожая.

Создание рабочих мест – это важная задача, которая стояла и стоит перед правительством любой страны. Но она не должна подменяться консервацией неэффективных отраслей и рабочих мест. Ничего не делать, чтобы ничего не вышло, это хуже, чем двигаться вперед. Стратегическая программа «Казахстан-2050» предполагает урбанизацию и создание производств и рабочих мест. Это большой вызов для правительства, эти миграционные потоки, безусловно, уже есть. Они требуют регулирования, но таковое эффективно лишь в том случае, если что-то предлагать, а не запрещать.

– Единая программа не предусматривает изменений в системе финансирования регионов? Некоторые эксперты считают, что нынешняя централизованная система, когда основная масса денег отправляется регионами в центр и уже оттуда возвращается в виде субвенций и трансфертов, не стимулирует рост конкурентоспособности регионов, а, напротив, порождает иждивенческие настроения у местной власти. Нет ли смысла, например, в дифференцированной налоговой системе, чтобы регионы-аутсайдеры могли привлекать инвестиции через снижение ставок?

– Международная практика предполагает единую систему налогообложения в унитарной стране. Если речь идет о том, что какие-то виды налогов оставлять в регионах, то это есть и сейчас. В местные бюджеты поступают налог на имущество, индивидуальный подоходный, социальный, земельный. То есть система вполне стимулирует местные органы власти увеличивать, например, количество рабочих мест и тем самым свою налоговую базу. В республиканский бюджет идут доходы от нефти, промышленности. Корпоративный подоходный налог поступает в основном от крупных предприятий, такова у нас структура экономики. И это правильно: недра – это то, что принадлежит не какому-то региону, а всей стране и даже будущим поколениям через Национальный фонд.

Кстати, недавний кризис показал правильность такого подхода – притом что волатильность республиканского бюджета была очень сильной, доходы местных бюджетов оставались достаточно стабильными и планы местной власти практически не подверглись корректировкам.

Что касается трансфертов. Трансферты общего характера как раз и призваны выравнивать базовый уровень социальных и государственных услуг. Целевые трансферты направляются уже дифференцированно для целей развития. Разумеется, по социальным расходам больше целевых трансфертов направляется в ЮКО, на строительство школ и больниц, потому что там больше рождаемость и больше потребность. По дорогам уже идет приоритизация по агломерациям и точкам роста. По программе водообеспечения и водоотведения тоже есть некоторая акцентированность, но в целом считается, что водой должны быть обеспечены все.

А вот целевые трансферты на развитие индустриальных зон выделяются уже тем, кто предлагает более эффективные решения, – то есть деньги идут туда, где дадут больший прирост для экономики.

Поскольку речь идет о поддержке центров роста, регионы заинтересованы находить свои преимущества и поддерживать свои центры роста, чтобы быть конкурентоспособными на республиканском уровне.

– Как на всех этих планах скажется девальвация тенге?

– Если это будет необходимо, то соответствующие изменения будут вноситься в бюджет.

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Pana: осознанное онлайн-бронирование »

: Если вы обнаружили ошибку или опечатку, выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите CTRL+Enter

Forbes Video

Данияр Алшинов: путь в мировое кино

Смотреть на Youtube

Нурлан Смагулов: Цены на авто, утильсбор, долги MEGA, «агашки», аукционы, бизнес за границей

Смотреть на Youtube

Ректоры крупнейших частных вузов Казахстана о проблемах образования

Смотреть на Youtube

Орфографическая ошибка в тексте:

Отмена Отправить