Досым Сатпаев: Опоздал ли Казахстан на поезд «догоняющей модернизации»?

Фото: © Depositphotos/urf

Бумажный тигр

Наглядным примером может быть стратегия развития Казахстана до 2030 года, которая была принята в 90-х годах при Назарбаеве, а при Токаеве недавно была поставлена на утрату. Тогда Казахстан позиционировался как будущий «азиатский барс» по аналогии с «азиатскими тиграми». Но в итоге появился лишь «бумажный тигр», где многие экономические успехи и достижения были лишь на бумаге - в докладах чиновников. Бедных в стране сейчас больше, чем представителей среднего класса. Была создана сырьевая экономика, которая долгое время кормила правящие круги с сырьевым сознанием, что убивало любое инновационное развитие. Как говорил Джон Рокфеллер, «лучший на свете бизнес - это хорошо управляемая нефтяная компания. На втором месте - плохо управляемая нефтяная компания». Такое ощущение, что эти слова были придуманы специально для Казахстана. Экономикой правили олигархические группы, связанные с правящей элитой, которые часто путали государственные карманы со своими. В результате появилась экономическая модель как в одной шутке: генетики установили, что способности к крупному бизнесу лучше всего передаются от тестя к зятю.

Тупик третьего пути

Чуть позже дискурс «догоняющей модернизации» был постепенно заменен на дискурс «альтернативной модернизации», который был оформлен в разных вариациях «третьего пути», где демократия или рыночная экономика якобы необязательны для Казахстана еще долгое время, так как страна для этого должна созреть после реализации собственного «модернизационного проекта», который учитывает нашу «специфику». Но этого проекта не могло быть в принципе, так как его разработчики часто сами не верили в то, что хотят предложить обществу. Внутри правящих кругов вы до сих пор не найдете ни либералов, ни социал-демократов, ни национал-патриотов, ни реформаторов, ни даже классических консерваторов.

Как Казахстан пытается стать средней державой, а мир – избежать мировой войны

Внутриноменклатурные группы продолжают формироваться не на основе какой-либо идеологии, которая позволяет их как-то идентифицировать, а вокруг «серых кардиналов», которых больше интересует внутриаппаратное выживание, а не развитие страны. Но любая команда реформаторов - это в первую очередь команда, собранная не только вокруг конкретного лидера, но и вокруг конкретной модели развития страны. У нас же дискурс «третьего пути» под соусом «альтернативной модернизации» по факту трансформировался в антимодернизацию. Так, по мнению ЕБРР, создание отраслей с высокой добавленной стоимостью, основанных на человеческом капитале, требует новых политических и экономических институтов, что может идти вразрез с интересами лоббистов, извлекающих выгоду из старой модели экономического роста.

Поздно пить боржоми

В сентябрьском послании президента вроде промелькнула очередная слабая попытка вернуть модель «догоняющей модернизации», в том числе в инновационной сфере. Также предложено начать формировать мобилизационную модель экономики, чтобы, как было заявлено, опираться на собственные силы и использовать конкурентные преимущества. Но попытка Казахстана сделать ставку на «догоняющую модернизацию», в том числе в сфере развития инновацией, имеет еще одну проблему. По сравнению с 90-ми годами, планка догоняющей модернизации поднялась на значительные высоты в условиях инновационной революции, которую мы сейчас наблюдаем. Как пишет экономист Дэни Родрик, «доступные плоды в промышленности уже сорваны, но гораздо труднее сокращать технологический разрыв в секторе услуг, на долю которого сейчас приходится наибольшая доля в общей добавленной стоимости». Цезарь Идальго, ассоциированный профессор Массачусетского технологического института, считает, что те страны, которые не смогли диверсифицировать экономику в сторону более высоких технологий, будут становиться все беднее, а преодолевшие этот барьер - наоборот, богаче.

Эксклюзив: Наталья Зубаревич – о том, чем отличаются РК и РФ в развитии регионов

И почему Россия – не Иран →

Это подтверждают и результаты нашего экспертного опроса, в котором участвовали ведущие казахстанские и иностранные специалисты в сфере IT, инженеры, технологи и венчурные инвесторы, работающие в инновационных сферах разных стран мира (Казахстан, США, Великобритания, страны ЕС и др.). Данный опрос был презентован в нашей новой книге «Как оседлать единорога? Подрывные инновации, глобальные тренды, риски и окно возможностей для Казахстана». На вопрос, какие важные элементы нужны для лидерства в технологической сфере, наибольшее количество баллов набрали ответы: наличие экономики знаний и конкуренция мозгов, защита интеллектуальной собственности, либерализация экономики или наличие креативного класса, но также независимая судебная система, низкий уровень коррупции, демократическая политическая система. Большинство из этих элементов в Казахстане отсутствует. А к сдерживающим факторам для технологического развития страны эксперты отнесли высокий уровень коррупции, монополизацию капитала со стороны олигополий, индифферентных к технологическому развитию страны, чрезмерное присутствие государства в экономике, сырьевую структуру экономики, отсутствие технологических отраслей для внедрения инноваций, а также неразвитую инфраструктуру и социальную несправедливость.

Как видно из экспертного опроса, высокий уровень коррупции, отсутствие независимой судебной системы, социальная несправедливость также являются сдерживающими факторами для инновационного развития страны. Политическая система, которая сохраняется в Казахстане, играет роль тормоза для экономического будущего республики. Это, кстати, совпадает с рейтингом экономической свободы, который ежегодно готовит газета Wall Street Journal и исследовательский центр Heritage Foundation, где Казахстан в 2023 году опустился на семь позиций и занял 71-е место. При этом самые низкие баллы у страны появились из-за неэффективности юридической системы, а также высокого уровня коррупции.

Технократическая легитимность

Конечно, Сэмюэл Хантингтон не исключал, что на стадии изменений авторитарный режим, имеющий монополию на насилие, также может аккумулировать необходимые ресурсы для модернизации и формирования национального единства. Но это при условии, если между властью и обществом заключен некий общественный договор, когда лояльность граждан к власти и признание ее легитимности идет взамен на повышение эффективности государственной машины даже без первоначальной либерализации политической системы. Это можно обозначить как технократическую легитимность, которая опирается на такие принципы проектного менеджмента, как: мотивация на системные, а не косметические изменения; наличие команды реформаторов; правильное целеполагание; грамотное планирование и жесткий контроль. Как говорил Михаил Саакашвили, для чиновников нужны три вещи: большая идея, большая зарплата и правоохранительные органы, которые готовы посадить любого вне зависимости от связей и ранга.

Наступит ли эра социальной справедливости в Казахстане?

Но попытка любыми силами поддерживать существующий статус кво, когда не удовлетворяется растущий общественный запрос на системные, а не косметические изменения, закладывает основу для кризиса производства модернизационных смыслов во власти. Более того, неудовлетворенный общественный запрос на изменения рано или поздно приводит к разным формам радикализации на фоне того, что до сих пор в стране нет ни одного эффективного посредника в разрешении конфликтных ситуаций на разных уровнях. Хотя война в Украине показала, что система с демократическими институтами может быть устойчива даже к прямой военной агрессии. В конечном счете развитые институты местного самоуправления в Украине стали теми кирпичиками, которые легли в основу территориальной самообороны в первые месяцы войны.

Карта рисков

После январских событий и начала войны в Украине одной из первых задач, которые должны были стоять перед руководством страны, являлось составление карты среднесрочных и долгосрочных рисков в социально-экономической сфере; оценка геополитических трендов, последствий климатических изменений, плюсов и минусов подрывных инноваций, особенностей демографического развития; анализ процесса урбанизации; оценка износа инфраструктуры, культурного и образовательного развития общества, влияния разных идеологических конструкций на идентичность и многое другое.

У Нассима Николаса Талеба в его книге «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса» прозвучал тезис о том, что «изучать надо систему и ее хрупкость, а не события». Отсутствие такой карты рисков снижает возможность общества и власти видеть «весь лес» целиком, чтобы быть готовыми как к новым рискам, так и к новым открывающимся «окнам возможностей». Отсутствие такой карты рисков приводит к тому, что власть продолжает действовать в основном как «пожарный», реагируя только на уже взорвавшуюся проблему, будь то аварии на ТЭЦ, лесные пожары, социальные взрывы, усиливающийся дефицит воды в разных регионах страны или геополитические вызовы.

Еще более опасно, что в системе, где результативность менее важна, чем распределение ресурсов и влияния внутри государственного аппарата, постоянные провалы на всех уровнях управления, наоборот, могут являться частью номенклатурного «контроля через неэффективность», когда эти провалы используются для оправдывания постоянных структурных реорганизаций, кадровых перемещений, финансовых перераспределений или создания новых министерств. Как говорил Черчилль, «ненасытное вожделение власти может быть часто сопоставимо лишь с неизлечимой импотенцией в ее использовании».

Мобилизационная экономика

Что касается «мобилизационной экономики», то в сентябрьском послании было заявлено о том, что мы должны опираться на собственные силы, кадры, ресурсы и т.д. Но и здесь надо сначала понять, что это за силы, кадры и ресурсы. А для этого нужна ревизия всего хозяйства и наведение порядка в официальной статистике, которая до сих пор сильно искажает оценку реальной ситуации в стране.

Политолог: Надо пользоваться тем, что интерес к Центральной Азии вырос не только у России

Но компромиссов с Россией не избежать →

Интересно отметить, что еще в 2009 году нижняя палата парламента приняла в работу законопроект, запрещающий акиматам вмешиваться в процесс формирования статистических данных, на основе которых и работают все центральные министерства. Но воз и ныне там. На всех уровнях отбора информации, поступающей снизу, до сих пор происходит ее искажение, виртуализация в сторону позитивизации событий, процессов и результатов. В свою очередь, в обратном направлении идет информация, которая не всегда адекватно отражает существующее положение вещей. В итоге глухой общается с немым, а вести этих двоих вперед собирается слепой. Помню, еще весной 2017 года ряд казахстанских финансистов и экономистов впервые потребовали от правительства навести порядок в статистике страны. Они подвергли серьезному сомнению те статистические данные, на которые опирается правительство Казахстана. По мнению экспертов, официальная статистика в стране часто не отражает реального положения дел. Будь то уровень инфляции, количество безработных, рост ВВП, оценка денежных доходов населения и т.д.

В результате на официальном уровне вдруг возникают спорные тезисы о ловушке среднего роста, в которую якобы попал Казахстан, а в это время коэффициент Энгеля, напротив, показывает, что страна больше скатывается в категорию бедных стран, так как инфляция съедает доходы значительной части населения и это ведет к росту количества бедных казахстанцев. Если раньше продуктовая корзина занимала 50% доходов граждан, то сейчас люди тратят уже до 70% своего дохода на продукты питания. На это накладывается высокая закредитованность населения.

Здесь можно согласиться с бизнесменом Еркином Татишевым, который как-то сказал, что с точки зрения экономического роста бороться с бедностью можно только увеличением доходов населения и развитием бизнеса. И именно появление среднего класса является конкретным индикатором реальной, а не мифической экономической модернизации и важным элементом поддержания долгосрочной политической стабильности на основе технократической легитимности власти, а не очередных красивых лозунгов с ее стороны.

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Как сеть клиник «Diaverum Казахстан» за восемь лет выросла в шесть раз »