Последние несколько лет в нашем регионе стало модным бороться с засильем международных платёжных систем и рассказывать о том, как национальная платёжная система могла бы помочь решить проблему обеспечения доступности платежей.
С одной стороны, это выглядит похожим на правду: владельцы МСБ понимают, что комиссия за приём платежей по банковским картам находится в районе 2,5% от суммы. Это много. Но давайте разберемся, откуда берётся эта комиссия.
На самом деле, когда вы платите картой, комиссия делится на три неравные части между всеми участниками транзакции.
1. Комиссия банка-эквайра, выдавшего торговой точке устройство стоимостью порядка 100 тыс. тенге. Она, как правило, находится в диапазоне 0,5–0,7% от стоимости транзакции, и, чтобы окупить терминал, нужно обработать платежей на 20 млн тенге. Для многих торговых точек это может быть сопоставимо с годовым оборотом. Зато в отличие от доморощенных технологий эта инфраструктура позволяет «по умолчанию» обслуживать более 10 млрд карт, выпущенных банками по всему миру.
2. Основную часть комиссии, до 2% от суммы транзакции, в виде интерчейнджа получает банк, который выпустил карту. И да, именно из этих денег клиентам выплачивается cashback. Это американское изобретение оказало грандиозное влияние на развитие рынка безналичных платежей в мире. Основная причина, почему люди отказываются от привычных им наличных платежей, как раз заключается в возможности получать бонусы. И это выгодно всем, в том числе продавцам, потому что, согласно исследованиям, люди тратят деньги с карточек охотнее, чем наличные.
3. Комиссия самой международной платёжной системы, по расчетам составляющая внутри РК 0,007–0,09% от суммы платежа плюс фиксированный сбор от нескольких десятых до трёх центов. Согласитесь, не так много. Что мы получаем за это? Интеграцию в глобальную экономику. Возможность делать покупки за рубежом в любых интернет-магазинах, бронировать отели и билеты, снимать наличные. Для иностранцев, приезжающих в Казахстан, развитая эквайринговая инфраструктура также серьёзно упрощает жизнь.
Так что сегодня не существует объективных предпосылок для строительства национальной платёжной системы. Однако соответствующие амбиции у наших финансистов и даже регулятора не исчезают. В России вообще уже который год на федеральном уровне строят карточную систему «МИР», в которую нельзя не вступить, объясняя это соображениями нацбезопасности (что заставляет вспомнить цитату Бенджамина Франклина: «Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой ради малой толики временной безопасности, не достойны ни свободы, ни безопасности»). Там же идет битва за внедрение системы быстрых платежей Банка России; регулятор активно пытается стимулировать использование своей системы денежных переводов по номеру мобильного телефона через обнуление клиентских комиссий, а банковское сообщество пытается этому сопротивляться.
Отдельные крупные банки тоже пытаются монополизировать расчёты, пытаясь создавать сервисы, доступные только их клиентам, прикрываясь примерно теми же словами о безопасности и инновациях, но по факту скорее ограничивая конкуренцию в условиях уже существующей высокой концентрации в финансовой системе.
Между тем в данном случае реальные инновации как раз не в собственных платёжных системах, а во взаимной интеграции в глобальную экономику и в том, что существующая модель автоматически защищает конкуренцию, в том числе и внутри страны, без всякого участия АЗК РК и за довольно небольшие деньги. Уверен, что правильное использование глобальных платёжных систем – залог успеха для бизнеса, общества и государства.
