КЕМБРИДЖ (США) – В американской политике было такое неписаное правило: социалист никогда не попадёт на высокую государственную должность. Однако сегодня американский сенатор Берни Сандерс, называющий себя «демократическим социалистом», стал ведущим кандидатом в номинанты Демократической партии на пост президента. Должна ли Америка обрадоваться подобной перемене?
На праймериз у демократов речь идёт не просто о победе над президентом США Дональдом Трампом. Рост популярности Сандерса объясняется страстным желанием найти радикальное решение для серьёзных структурных проблем в экономике. В послевоенные десятилетия американская экономика неуклонно повышала свою производительность, а зарплаты всех работников, причём вне зависимости от их образования, росли в среднем более чем на 2% ежегодно. Сегодня это уже не так.
Как нападки Трампа на мировую торговую систему отразятся на глобальной экономике
БУЭНОС-АЙРЕС – В 1980-е годы администрация президента США Рональда Рейгана ... →
На протяжении четырёх последних десятилетий темпы роста производительности были вялыми, темпы роста экономики замедлились, при этом увеличивающаяся доля прироста экономики доставалась владельцам капиталов и людям с высшим образованием. Между тем, медианные зарплаты стагнировали, а реальные (с учётом инфляции) зарплаты работников с образованием не выше среднего вообще снизились. В экономике по большей части доминирует горстка компаний (и их владельцы). Люди, принадлежащие к 0,1% самых богатых в стране, получают более 11% национального дохода, хотя в 1970-е эта цифра равнялась лишь 2,5%.
Но действительно ли демократический социализм предлагает лечение от всех этих болезней? Это идеология, которая считает рыночную экономику от природы несправедливой, неравноправной и неисправимой. Отсюда решение: перекрыть главный источник существования этой системы – частную собственность на средства производства. Вместо системы, в которой фирмы и все принадлежащие им машины и оборудование находятся в руках маленькой группы владельцев, демократический социалист выбирает «экономическую демократию»: компании оказываются под контролем либо их работников, либо административной государственной структуры.
Демократические социалисты противопоставляют эту воображаемую систему советской экономике. Как они утверждают, их вариант этой системы может быть достигнут исключительно демократическими средствами. Между тем, большинство новейших попыток обобществить производство (они были предприняты в Латинской Америке) опирались на антидемократические механизмы. Это указывает на ещё одну проблему с нынешними дебатами в США: демократический социализм путают с социал-демократией. И, к сожалению, Сандерс усиливает эту путаницу.
Социал-демократией называют политическую систему, которая возникла и утвердилась в Европе (особенно в странах Скандинавии) в течение XX века. Эта система тоже сфокусирована на ограничении эксцессов, свойственных рыночной экономике, на снижении неравенства и повышении качества жизни малоимущих. Но хотя демократические социалисты США, подобные Сандерсу, часто говорят, что скандинавская социал-демократия является для них образцом, в реальности между этими двумя системами есть глубокие и крайне важные различия. Если упрощать, европейская социал-демократия – это система, которая регулирует рыночную экономику, а не заменяет её.
Почему планирование семьи нужно финансировать на уровне правительств
АККРА – «Планируемое родительство», жизненно важный источник услуг в област... →
Для понимания эволюции социал-демократической политики стоит взглянуть на историю Социал-демократической рабочей партии Швеции (СДРПШ), которая очень рано дистанцировалась от марксистской идеологии и от Коммунистической партии. Яльмар Брантинг, один из первых лидеров СДРПШ, оказавший на неё большое влияние, предложил программу, которая привлекла не только для промышленных рабочих, но и средний класс.
Но что самое важное, СДРПШ соперничала за власть демократическими средствами, работая внутри системы над улучшением условий жизни для большинства шведов. На первых выборах, состоявшихся после начала Великой депрессии, лидер СДРПШ Пер Альбин Ханссон представил эту партию как «Дом для народа», предложив инклюзивную политическую программу. Избиратели вознаградили СДРПШ необычно высоким результатом – 41,7% голосов, что позволило ей сформировать правящую коалицию вместе с партией «Крестьянский союз». После ещё одной крупной победы на выборах СДРПШ организовала в 1938 встречу представителей бизнеса, профсоюзов, фермеров и правительства. Это заседание, состоявшееся в курортном городке Сальтшёбаден, открыло новую эру трудовых отношений в духе сотрудничества, которые определили развитие шведской экономики на десятилетия вперёд.
Ключевым элементом шведского социал-демократического общественного договора стала централизованная система определения уровня зарплат. В соответствии с моделью Рена-Мейднера (названной в честь двух шведских экономистов, живших в то время), профсоюзы и бизнес-ассоциации договаривались об уровне зарплат в отрасли, а государство проводило активную трудовую и социальную политику, одновременно инвестируя в профессиональную подготовку рабочих и в государственную систему образования. Результатом этого стало значительное «уплотнение» зарплат: все рабочие, выполняющие одинаковую работу, получали одинаковую зарплату, вне зависимости от своего уровня профессиональных навыков или прибыльности компании, в которой они работали.
Такая система не просто не предполагала обобществление средств производства. Наоборот, она поддерживала рыночную экономику, потому что позволяла производительным фирмам процветать, инвестировать и расширяться за счёт менее конкурентоспособных соперников. Поскольку зарплаты устанавливались на отраслевом уровне, фирма, повышавшая производительность, получала от этого прямую выгоду (то есть прибыль). Неудивительно, что при такой системе производительность в Швеции постепенно росла, а шведские компании стали очень конкурентоспособны на экспортных рынках. Тем временем в других скандинавских странах стали возникать аналогичные институты. О многом говорит тот факт, что в некоторых случаях эти институты создавали не социалисты или социал-демократы, а правоцентристские правительства.
Когда же МВФ выучит уроки?
СИДНЕЙ – Неподдающийся политическому урегулированию кризис с внешним долгом... →
Социал-демократия – в широком понимании – стала фундаментом послевоенного процветания во всех странах промышленно-развитого мира. В том числе и в США, где политика «Нового курса» и последующие реформы помогли укрепить или создать важные компоненты социал-демократического общественного договора, включая коллективные переговоры, меры социальной защиты, государственное образование.
Когда интеллектуальные и политические течения отклонялись от социал-демократического общественного договора, опирающегося на рыночную экономику, это обычно ни к чему хорошему не приводило. С конца 1960-х годов шведские и датские профсоюзы попали под влияние радикальных левых сил и начали выступать за демократический социализм, требуя экономической демократии и прямого контроля над прибылями. В Швеции это привело к интенсивным переговорам с бизнесом и учреждению «фондов наёмных работников»: часть корпоративной прибыли (обычно в виде акций новых выпусков) откладывалась в создаваемые компаниями фонды для сотрудников. Данное изменение уничтожило дух согласия и сотрудничества между бизнесом и профсоюзами, а также исказило стимулы, способствовавшие ранее увеличению инвестиций и производительности. К началу 1990-х годов недостатки этой системы стали очевидны, и она была совершенно правильно отменена.
Если же интеллектуальные течения, прославлявшие свободный рынок, приводили к отклонениям вправо от социал-демократического общественного договора, результаты были столь же негативными. На фоне таких же вялых показателей производительности росло неравенство, а система социальной защиты разрушалась.
Всё это означает, что на самом деле нужен не рыночный фундаментализм или демократический социализм, а социал-демократия. Америке необходимо эффективное регулирование с целью ограничить концентрацию рыночной силы. Нужно усиливать права работников, а также системы государственных услуг и социальной защиты. Наконец, последнее (но не по своему значению): Америке нужна новая технологическая политика, гарантирующая, что траектория экономического развития отвечает интересам всех и каждого.
Ничего из этого нельзя достигнуть путём обобществления фирм, особенно в эпоху глобализации и компаний, которые опираются на технологии. Рынок надо регулировать, а не задвигать в сторону.
