Унас в стране сложилось представление, что институциональная экономика больше про политологию и социологию, чем собственно про экономику. Напомню – под институтами понимаются законы и правила, писаные и неписаные, регулирующие нашу жизнь.
Если институты экстрактивные, то есть направлены на исключение большей части общества из процесса принятия политических решений и распределения доходов, считается, что это плохо. А если институты инклюзивные, то есть направлены на включение максимально широких слоев общества в экономическую и политическую жизнь, то все замечательно. Д. Асемоглу и Дж. Робертсон в своем бестселлере «Почему одни страны богатые, а другие бедные» довольно убедительно это продемонстрировали на множестве примеров.
Правда, есть примеры, которые противоречат их идеям. Например, послевоенные Испания при Франко и Португалия при Салазаре, авторитарные режимы с экстрактивными институтами. На 50-е и 60-е годы прошлого века пришелся период самого быстрого экономического роста этих стран за всю их историю.
Досым Сатпаев: Как в Казахстане 30 лет пытаются узаконить лоббистов
29 марта на открытии первой сессии парламента РК VIII созыва со стороны пре... →
На самом деле институциональная экономика – это про самые фундаментальные основы, расходы и доходы. Так, сегодня в Казахстане популярно потребительское кредитование с использованием мобильных приложений. Законов, требующих обязательной проверки потенциального заемщика, нет. Время на оформление кредита занимает считаные минуты. Банк выдает его практически автоматически.
Поставщики товаров расширяют свои рынки сбыта. Все в выигрыше от мягкого регуляторного режима, позволяющего наращивать доходы, не особо увеличивая расходы. И в данном случае совершенно не имеет значения тип политического устройства, экстрактивные или инклюзивные у нас институты. Важны базы данных, их надежность и программы, позволяющие быстро обрабатывать эти данные и проводить оценку рисков. Другой пример – ипотечный кризис в США, стране с явно инклюзивными институтами. Мягкий регуляторный режим привел к росту нестандартных ипотечных кредитов, что в конечном итоге потрясло мировую финансовую систему.
Таким образом, задача институциональных экономистов – оценка влияния институциональной среды на доходы и расходы компаний и домохозяйств, а также воздействия порождаемых ею рисков. Есть еще коррупция, разновидность особых издержек, порождаемых институциональной средой, но это отдельная большая тема.
И все же политическое устройство, социальная структура и культура оказывают влияние на экономику. Но это влияние выходит за пределы институциональной экономики. Они непосредственно влияют на способность страны развиваться. В первую очередь – на способность восприятия новаций. Например, Великобритания была более демократичной страной, чем Франция или Пруссия в первой половине XIX века. И это различие определило более высокую восприимчивость британцев к новациям. С другой стороны, Франция и Пруссия по уровню авторитарности примерно соответствовали Российской империи. Но культура в них отличалась от российской, и это тоже определяло восприимчивость к новациям. В итоге во Франции и Пруссии произошло изменение политического устройства, а в России нет. Культурное различие определялось тем, что у них внутри не было рабства, а в России было.
Авторитарные режимы всегда изживают свой потенциал развития. И тогда они либо демократизируются, либо впадают в застой, либо трансформируются в тоталитарный режим.
