Мне довелось дважды побывать на концертах Владимира Высоцкого.
Первый раз случился, когда он выступал в актовом зале главного корпуса МГУ на Ленинских горах (к горам Воробьевым в этой жизни, наверное, уже не привыкну) - году, пожалуй, в 1979-м. Лил ли теплый дождь, падал белый снег – сезон, убей, не запомнил. Но мы обитали в общаге в этой же высотке, в боковом корпусе «Б» на 15 этаже, и, конечно, ломанулись на кумира.
Еду себе в лифте неприметным студиозусом с пятью прыщавыми ботанами. Внезапно elevator тормозит, отворяются врата – и в кабину входит сам Высоцкий. Да еще с гитарой. Вслед за ним тесное пространство наводняет толпа фанатов. Лифт ехать не хочет: перегруз. Никто выходить тоже не желает.
Владимир Семенович усмехнулся: «Ну, тогда уйду я». Сделал шаг назад, двери схлопнулись – и мы, как дураки, поехали наверх. А скорее всего – вниз. Без него.
…В июне 1980 года я сдал госэкзамены на журфаке МГУ. Получил диплом из рук легендарного декана Ясена Николаевича Засурского (теперь он президент факультета). Пожимая мне руку, он тепло, по-отечески сказал: «Вадим, в Азию едете (по моему желанию меня распределили в Алма-Ату. – В.Б.). Прошу вас, осторожнее там». Мой научный руководитель Станислав Илларионович Галкин, бывший ответсекретарь газеты «Ленинская смена» (в которую я и отправлялся), в своих напутствиях был конкретнее: «Борейко, умоляю, не пей там. А то знаю я их». Конечно, обоих сэнсэев я не послушался. «Их», естественно, встретил. И жизнь сложилась - как сложилась. Ни о чем не жалею. Впрочем, отвлекся от главной темы.
Перед вечной (как выяснилось потом), но радостной профессиональной каторгой в Алма-Ате мне даден был отпуск – месяц с хвостом, который я провел в исторически родном Калининграде. Однажды вижу афишу: 4 июля - гастроли Высоцкого во Дворце спорта «Юность». А он как раз напротив нашего дома, через речку Преголя, на острове. Что ж не сходить?
…Владимир Семеныч халтурить не умел и, как обычно, рвал из всех сухожилий. Он выступал в дырчатой тенниске, но даже из дальних рядов видно было, как обливался потом. Отдыхая между песнями, отвечал на записочки из зала, в котором было тыщи три человек, не меньше.
И вот разворачивает одну, читает вслух: «Высоцкий, хватит трепаться! Пой давай». Он медленно обводит взглядом публику и через длинную паузу говорит: «Кто это написал – пусть встанет и выйдет отсюда».
Зал смолк.
«Тогда уйду я», - сказал он. И ушел.
Я сразу вспомнил про лифт.
Могу ошибаться, но вроде это было его последнее публичное выступление. 25 июля Высоцкого не стало.
А я узнал о его смерти, только когда 31 июля прилетел в Алма-Ату. Галамтора в то время еще не было.
