Многие предприниматели приходят к пониманию того, что для движения вперед им необходимо не только привлечь потребителя, но и уметь регулярно совершенствовать свое предложение так, чтобы от него невозможно было отказаться. И в этом смысле инновации в бизнес-процессе и в технологиях – средство повышения собственной конкурентоспособности.
Если мы хотим развивать инновационную активность, повышать конкурентоспособность казахстанской экономики в целом, то необходимо начать с того, чтобы упорно, методично, дотошно заполнять свою повседневную жизнь качественными сервисами офлайн и онлайн. А для этого – работать, учиться, читать, экспериментировать, выдавать идеи, прототипы на-гора, чтобы каждый участник рынка инноваций на своем месте создавал уникальный, качественный продукт, жизнеспособный, устойчивый к внешним воздействиям. Тогда из этого объема работы выстроится и структурируется новая инновационная экономика, конкурентоспособная в мировом масштабе.
Надо только как-нибудь уже принять в качестве отправной точки для движения вперед простую мысль: инновации – это не госпрограммы. Это способ мышления, активная жизненная позиция, это азарт – потому, что они неразрывно связаны сегодня с понятием коммерциализации, а значит, люди, занимающиеся инновациями, должны мыслить о них в категориях бизнес-процесса и постоянно предпринимать усилия для того, чтобы их продукт оставался жизнеспособным.
Предпринимательская активность сейчас на подъеме, это хороший знак. Но для того, чтобы многочисленные вновь созданные предприятия показывали устойчивый рост в долгосрочной перспективе, многим начинающим и опытным предпринимателям необходимо изменить свое отношение к бизнесу. Для этого придется сломать в своем подсознании еще один стереотип: стартапы (к какой бы сфере они не относились) – это не «срубить денег по-быстрому». У нас зачастую существует такое стремление, оно понятно и имеет под собой вполне рациональное объяснение: конкурентная среда в Казахстане и в сфере традиционных офлайн-сервисов и в сфере онлайн-стартапов все еще достаточно слаба, и чтобы понять это, не обязательно даже смотреть Рейтинг конкурентоспособности регионов РК, повседневная действительность куда более красноречива. А в отсутствии достойных конкурентов предприниматели диктуют условия и цены потребителям.
Если мы хотим выстроить инновационную экономику не на песке легких денег, полученных от государства или доверчивых потребителей, а на более прочном фундаменте, то нам придется пройти по пути поэтапного внедрения последовательных инноваций и на производстве и в бизнесе. И тут есть поле деятельности и для МСБ, и для крупных компаний, и для государства.
Основная нагрузка и ответственность ложится на плечи малого и среднего бизнеса. Если какой-нибудь корейский, американский, или даже российский начинающий бизнесмен может строить планы о том, чтобы перепродать свой проект (к какой бы он сфере ни относился) в будущем в надежные руки, казахстанские предприниматели, которым знакомы муки кастомизации, вынуждены рассчитывать на себя и свою команду на всем протяжении развития проекта. Это сложно, но на самом деле такой сценарий развития бизнеса выглядит более здравым, поскольку означает в хорошем смысле неизбежность создания и укрепления отечественных брендов.
Функции и интересы крупного бизнеса на отечественном рынке инноваций хорошо иллюстрирует ситуация двадцатилетней давности, в эпоху появления первых доткомов. Их создание влекло за собой огромные по нынешним меркам затраты человекочасов и денег. Это были большие риски, и инструменты их прогнозирования создавались на базе многих примеров опыта неудач. Но все созданные тогда сервисы и приложения заложили базу для создания новых, более легких с точки зрения капиталовложения и затрат, современных продуктов и технологий, кому-то повезло стать обладателем прорывных инноваций.
Крупный бизнес Казахстана сопротивляется вложениям в инновации из опасений перед рисками. Управление рисками – сложный процесс, и менеджерам порой не достает нужных компетенций. В этой ситуации разумным выглядит решение не браться сразу за выполнение масштабных проектов, связанных с большими вливаниями и предполагаемой большой прибылью, охватывающих значительный сегмент рынка. Мы знаем, что изменение технологий зачастую опережает потребности рынка, а, значит, оно не формируется только лишь социальным заказом и реакция потребителя на него непредсказуема. Выход в том, чтобы вкладываться в маленькие проекты с незначительной отдачей, и для этого создавать серийное предпринимательство внутри компании, заниматься инкубированием малых форм бизнеса.
Чаще всего дело – в инерции мысли. Для работы с инновациями требуется совсем другой менеджмент, умеющий работать с феноменом креативности. Классический управленец просто не готов к иррациональным подходам в решении задач. Не готов принять тот факт, что проект, которым он руководит, может развиваться хаотично. Это означает зачастую переформатирование сознания топ-менеджмента компании, структурные сдвиги внутри нее, а потрясений никто не любит.
Что на самом деле может и должно сделать государство для развития инновационной активности? «Государство не должно подменять частный сектор, оно лишь выступает организатором, катализатором и координатором процессов формирования и развития национальной инновационной системы, но главная его задача - привлечение частного капитала к активному участию в инновационных процессах». Как мы видим по этой выдержке из Стратегии индустриально-инновационного развития, государство вполне себе отдает отчет об отведенной ему роли «организатора, катализатора и координатора». Фактически, государство последовательно пытается принуждать частный сектор к инвестициям (интеллектуальным и финансовым) в инновации.
Это нормальная практика с учетом того, что и в самых либеральных странах основным заказчиком на разработку технологий все еще выступает государство, в то время как бизнес – это всегда самый консервативный элемент инновационной системы, который приходит в конце цепочки и никогда не стоит впереди. Яркий пример тому – пожалуй, самая рыночная страна мира – США. Доля государства в совокупном объеме вложений в знаменитую Кремниевую долину превышает 50%. Две трети финансирования частного университета MIT (Massachusetts Institute of Technology) также приходятся на долю государства.
