Вооружен и опасен

Офис Карла Икана больше всего напоминает музей. На полках вдоль облицованных дубом стен выставлены трофеи, завоеванные в борьбе за контроль над компаниями и свидетельствующие о самых впечатляющих победах в финансовой истории США. Здесь и модели самолетов TWA (захват этой авиакомпании вывел его в первый эшелон самых агрессивных игроков на Уолл-стрит), и сувенирные реплики вагонов ACF Industries, которая вот уже многие годы служит для него надежным источником дохода. На отдельной полке целая батарея акриловых статуэток с деталями сделок, где фигурируют названия крупнейших корпораций XX века: от MGM и Motorola до Texaco и Nabisco.

Казалось бы, что все в этом офисе, расположенном на последнем этаже старого здания GM, говорит о делах минувших дней. Но на самом деле Икан никогда еще не был так могуществен, как в наши дни. Спросите хотя бы у миллиардеров Майкла Делла и Билла Акмана, которые убедились в его возможностях на своем опыте. За последние 15 месяцев 77-летний Икан организовал масштабную атаку на 14 компаний. В возрасте, в котором большинство бизнесменов удаляются от дел, Икан стал самой деструктивной силой в бизнесе. За свою карьеру ему довелось сыграть неоднозначную роль в истории практически каждой крупной американской корпорации. 

Сегодня он всерьез схлестнулся с Dell и открыто противостоит ее основателю, а завтра требует от подрядчика офшорного бурения Transocean выплатить акционерам огромные дивиденды. Провайдер цифрового контента Netflix демонстрирует прекрасные показатели, а финансовые аналитики только изум­ляются, насколько своевременно Икан решил купить долю в этой компании. Ну, а если вы оказались на его пути? Он стоит за скандальным уходом в отставку главы Chesapeake Energy Обри МакКлендона. Публичная ссора Икана в эфире CNBC с Биллом Акманом, с которым они схлестнулись по поводу небезызвестной компании «Гербалайф», буквально зажгла биржевые площадки по всему миру.

Чем больше вокруг него суеты, тем лучше Икан себя чувствует. Это заметно как по его лицу (сейчас у него седая профессорская бородка, которую он отрастил за время недавнего отпуска в Майами), так и по поступкам. Недавно он продал свою 54-метровую яхту, потому что ему наскучило проводить время в отпуске. Оказалось, что он счастлив, только когда активно работает. «А чем мне еще заниматься? Сидеть на званых обедах?» – задает он риторический вопрос и машет рукой. 

Сейчас, – говорит Икан, размахивая алюминиевой линейкой, как кавалерийской шашкой, – мы можем выписать чек на $10 млрд, даже ничего не продавая» 

В ближайшие дни он планирует сделать спонтанную заявку на покупку акций Dell, которую недавно оценили в $25 млрд. На эти цели он выделил $5 млрд практически из собственного кармана. Но в разговоре с нами он говорит об этом так, как будто речь идет о том, чтобы занять другу пару тысяч на открытие стойки с хот-догами. На Икане синий пиджак с позолоченными пуговицами, он пьет кока-колу через соломинку из хрустального бокала. «Мы сейчас в прекрасной форме, – говорит он. – Сейчас самый лучший момент, чтобы двигаться вперед». Хотя если присмотреться, станет ясно, что его тактика со временем сильно изменилась. Раньше он атаковал компании, используя мусорные облигации и другие виды левереджа. Затем он открыл, что может использовать деньги других людей через хедж-фонды. Но сейчас Икан делает ставку только на себя и свое состояние, которое Forbes оценивает в $20 млрд (что делает его самым богатым человеком на Уолл-стрит, богаче Джорджа Сороса). Икан больше не нуждается ни в поддержке, ни в одобрении других людей. И от этого он еще более опасен. 

«Ему нравится побеждать, и ему нравятся деньги, но они для него лишь показатель того, насколько крупной была победа, – говорит миллиардер Леон Блэк, который был банкиром Икана в Drexel Burnham Lambert в 1980-е, до того как основал собственный инвестиционный фонд Apollo Global Management. – Он умен и упорен. Его не волнует мнение других людей, хотя он и не всегда прав. Я бы не хотел оказаться по другую сторону баррикад от него».

Хотя возвращение Икана на передовые позиции застигло Уолл-стрит врасплох, за ним стоят пять лет скрупулезного планирования. Первую декаду 2000-х Икан провел, зарабатывая сотни миллионов новым для себя способом: он создал хедж-фонд, чтобы инвестировать собственные средства, а также деньги других людей, которые были готовы отдать ему 2,5% от своих первоначальных инвестиций и 25% дохода. К 2007 году под его управлением находилось уже $5 млрд. В числе вкладчиков значились управляющие и пенсионные фонды и даже одна ближневосточная страна. 

Все шло прекрасно, пока во время кризиса фонды Икана не просели на почти 35%. Внезапно ему, как и многим управляющим менеджерам, пришлось объясняться с разочарованными инвесторами и возвращать средства партнерам, которые оказались без наличности. Но, вместо того чтобы собирать обратно находившиеся под его управлением активы, Икан решил распрощаться с мешавшими ему партнерами. В 2011-м­ он вернул инвесторам оставшиеся $1,76 млрд внешних средств. «У меня не было с ними особых проблем, – говорит Икан. – Но было слишком сложно каждый раз договариваться с каждым, когда я решал войти в ту или иную компанию». Он предпочел отказаться от роли управляющего, зарабатывающего проценты от инвестиций, и вновь стал работать в одиночку, полагаясь только на собственные сбережения и активы своего холдинга Icahn Enterprises LP. (Это публичная компания, в которой ему принадлежит свыше 90%. Активы компании составляют $24 млрд, включая доли в восьми крупных компаниях, таких как производитель автокомпонентов Federal-Mogul.)

За последние четыре года инвестиционные фонды Икана опережали индекс S&P 500, а среднегодовая рентабельность инвестиций составляла 25%. Мало какой хедж-фонд может похвастаться такими результатами. Этот год для Икана тоже начинается хорошо: по состоянию на 13 марта его инвестиционные фонды выросли на 12%. Еще более впечатляет, что, как утверждает Икан, за последние годы портфель инвестиций у него в основном хеджированный – его длинные позиции в акциях сбалансированы короткими позициями в опционе «колл» компаний из индекса S&P 500. Кроме того, за период с начала года Icahn Enterprises росла быстрее американского биржевого рынка. В результате Икан, у которого и в не самые лучшие времена было не менее $9 млрд, быстро удвоил свое состояние. 

Какой можно сделать из этого вывод? Сейчас Икану не нужно ни перед кем отвечать, кроме самого себя, так что он неостановим. Он еще никогда не был так богат. И у него на балансе еще никогда не было столько акций крупных американских компаний. Икан сейчас как лиса в курятнике: он может переворачивать корпоративный мир с ног на голову, скупая публичные акции, захватывая контроль над местами в совете директоров и требуя от компаний поделиться накопленной наличностью. «Ему не занимать уверенности в себе, он может играть по-крупному, и сейчас у него больше денег, чем когда-либо, – уверен Кит Мейстер, бывший сотрудник Икана, который сейчас управляет собственным двухмиллиардным хедж-фондом. – Вокруг акционеров-активистов сейчас сложился настоящий культ личности, а никто не умеет заниматься активизмом так, как это делает Икан». Сам Икан говорит, что он уважает новое поколение инвесторов, таких как Мейстер, Дэниел Лоби, Барри Розенштейн (он называет их «неплохими ребятами»).

Но от них его отличает то, что в их распоряжении деньги, которые в любой момент могут быть отозваны инвесторами. Икан в силу посткризисной перегруппировки ведет борьбу за доверенности и скупает акции за счет так называемого постоянного капитала – денег, которые он полностью контролирует. С учетом того, насколько вместительны его сейфы, он может сейчас атаковать компании, которые раньше казались неприступными. 

«Сейчас, – говорит Икан, размахивая алюминиевой линейкой, как кавалерийской шашкой, – мы можем выписать чек на $10 млрд, даже ничего не продавая». С таким арсеналом Икан может организовать операцию против любой компании, располагающей наличностью и с большой капитализацией – вплоть до $50 млрд. Dell, третий по величине производитель компьютеров, как раз соответствует этим параметрам. Еще в феврале казалось, что у Майкла Делла все карты на руках, чтобы вернуть себе контроль над компанией, которую он основал, еще будучи студентом. Делл вместе с инвестиционной компанией Silver Lake планировал сделку объемом в $24,4 млрд, в рамках которой он намеревался выкупить акции Dell за $13,65 за акцию, что на 25% выше их рыночной цены на тот момент.

Икан прочитал об этих планах в газете и сразу же накупил акций Dell на $1 млрд, подсчитав, что раз уж Делл готов вложить такие деньги, то акции явно недооценены. К началу марта Икан пришел к выводу, что заявка Майкла Делла не отражает заявленную компанией 15%-ную внутреннюю норму прибыли в отношении приобретенных компанией поставщиков софтверных решений, на покупку которых Dell направила $13,7 млрд. Поэтому Икан стал убеждать акционеров заставить компанию отказаться от сделки и вместо этого выплатить дивиденды в размере $9 на акцию из собственных и заемных средств. К середине месяца Икан стал рассматривать более агрессивную тактику, чтобы успешнее противодействовать Деллу, который уже заложил неплохой фундамент для своей сделки. К концу марта Икан направил комитету, специально назначенному советом директоров Dell, предложение о покупке контрольного пакета акций. Ожидается, что война за контроль над компанией между ним, Майклом Деллом и инвестфондом Blackstone Group завершится в следующие несколько недель. С учетом размера ставки, которую Икан уже сделал, он в любом случае останется в выигрыше. В этой игре Икан не имеет конкурентов. При подготовке этого интервью авторы Forbes встречались с Иканом не менее 10 раз, как раз когда история с Dell набирала обороты. Сначала он уклонялся от ответов на вопросы о планах по поводу Dell. Но в последующих интервью уже стал более откровенен: «Майкл сам себя поставил в такое положение, когда он может потерять компанию. В обычных обстоятельствах было бы очень сложно забрать компанию, учитывая, что у него 15% акций». В дни, непосредственно предшествовавшие официальному офферу Делла, было заметно, что Икана буквально переполняет энергия. Он уже вовсю планирует, как Dell будет работать без Майкла.

"Нам нравится Рид Хастингс. Когда человек зарабатывает для меня 800 млн баксов, я не стану его пинать"

Из газетных заголовков создается впечатление, что Икан вездесущ, но на самом деле он редко выходит из своего логова в здании GM. Иногда он вылетает на собрания акционеров или на встречи с адвокатами, но практически все решения он принимает, находясь на Манхэттене. Икан уверен, что микроменеджмент – это не для него. «Вы же не будете стоять в операционной и говорить хирургу, какой инструмент взять», – объясняет он. Идеи для своих операций он придумывает сам, как в случае с Dell, и если идея покажется ему стоящей, то он просто поднимает телефонную трубку, и на том конце провода – весь мир. Как мы все знаем из «Ангелов Чарли», голос в телефоне часто принадлежит человеку, в руках которого сосредоточена огромная власть. 

Даже когда Икан выступает по телевизору, как в схватке с Акманом, он делает это по телефону, а телеканал просто ставит заставку с его старой фотографией из фотобанка. 

Фотосессия для обложки Forbes – первая за шесть лет, для которой Икан специально позирует, и первая, когда читатели увидят его взъерошенным и нетщательно выбритым.

Понадобилось полвека, чтобы Икан обрел такое влияние. В начале карьеры ему приходилось самому ездить на все встречи. Единственный ребенок кантора синагоги и учительницы, Икан собственным трудом выбрался из бедного района Фар Рокавей в нью-йоркском Куинзе. Недоучившись на врача, он отслужил в армии, а оттуда сразу отправился на Уолл-стрит, где в начале 1960-х дядя помог ему получить работу опционного брокера. Затем он стал заниматься рисковым арбитражем и небольшими сделками по выкупу акций. В 1980-е он уже зарабатывал большие деньги и его имя мелькало в заголовках, часто вместе со словом «рейдер». 

Сегодня Карл Икан терпеть не может это слово. Он утверждает, что его деятельность следует называть активизмом, что, на его взгляд, лучше всего отражает то, чем он занимается, возглавляя восстания ущемленных в правах акционеров против ленивых или обнаглевших менеджеров, прямо как в «Отверженных». В марте 81-летний Марти Липтон, легендарный юрист и изобретатель тактики отравленной пилюли, выступил с письмом о таких акционерах-активистах, как Икан. В письме Липтон задается вопросом о том, не несут ли «активисты» ответственность за множество экономических проблем, включая рост безработицы и снижение ВВП в Штатах. «Хедж-фонды активистов охотятся за американскими корпорациями, и иначе, как вымогательством, это назвать нельзя», – написал Липтон. Что на это говорит Икан: «Я с уважением отношусь к Марти, но он совершенно неправ». Между активизмом и рейдерством, безусловно, немало общего. Во всяком случае, ошеломительный и стремительный захват TWA вошел в анналы истории рейдерства, а сам Икан неоднократно выступал на организованной Майклом Милкеном ежегодной конференции рейдеров, прозванной «балом хищников». Судьбы участников этой конференции сложились по-разному: Милкен и Иван Боески отсидели срок, Виктор Познер и Саул Стайнберг отошли в мир иной, а другие вроде Мешулама Риклиса и Самуэля Белзберга сошли с дистанции. Икан в отличие от них смог адаптироваться, даже после того как правительства и регулирующие органы положили конец гринмейлу – самой успешной тактике эпохи мусорных облигаций (когда компании выкупали свои акции по завышенной цене, чтобы предотвратить захват). 

Сейчас Икан описывает свой деловой подход в терминах Грэма и Додда, написавших классические труды по инвестициям, разве что с небольшими оговорками. Кроме того, он часто сравнивает себя с самым великим в истории последователем методов Грэма и Додда – Уорреном Баффеттом. С 2000 года общая рентабельность Icahn Enterprises составила 840%. У Berkshire Hathaway – 250%. Но рынок воспринимает интерес Баффетта к акциям как показатель их премиальности, а компании Икана можно купить по дисконтированной или номинальной цене. Хотя Икан и сравнивает себя с Баффеттом, на деле между этими инвесторами мало общего, кроме желания продолжать вершить судьбы мира в том возрасте, когда многие их ровесники довольствуются кроссвордами. Баффетт покупает недооцененные акций крупных компаний, чтобы держать их чуть ли не вечно. Икан иногда держит акции долго, но у него на это свои причины. Компании оказываются у него на прицеле в зависимости от того, насколько он готов к ссоре и насколько в нем сильна жажда крови, – это два качества характерны как для рейдеров, так и для активистов. 

Пример налицо: Икану даже не нужно задавать наводящие вопросы об Акмане. «Акман на улицах моего района не продержался бы и дня, – Икан сам начинает этот разговор. – У нас с ним ничего общего. Настоящий победитель умеет побеждать достойно, а Акману это недоступно». Прегрешение Акмана заключается в том, что этот 46-летний управляющий хедж-фонда после семилетней тяжбы по поводу Hallwood Realty отсудил у Икана жалкие $9 млн. «Я уже не маленький, мне приходилось сталкиваться с лучшими из лучших. Иногда я проигрывал. Тогда я поздравлял их с победой, и мы оставались друзьями, – говорит Икан. – Но этот парень никак не успокоится, он ходит и рассказывает журналистам, как он побил Карла Икана, и при этом еще и язвит». В этом году Икан потратил много времени на то, чтобы рассчитаться с Акманом. Обмен любезностями в эфире CNBC, когда Икан назвал Акмана «плаксой» и «лицемерным вруном», был просто публичной отповедью. Закулисная месть началась еще в декабре, когда Акман сообщил о наличии у него короткой позиции в размере $1 млрд в «Гербалайфе», попутно обвалив цену акций компании. Икан сразу же скупил подешевевшие акции на сумму в $600 млн. Это подняло цену акций, поджав Акмана. Затем Икан ввел своих представителей в совет директоров компании. Хотя Икан не забывает о прибыли, он не отрицает, что медленная пытка, которой он подвергает Акмана, делает эту сделку еще интереснее. Акман отказался дать комментарии для этой статьи. «Он теперь застрял с этой короткой позицией в 20 млн акций. Ему придется нелегко», – говорит Икан. Когда в спину не дышат инвесторы, то вендетта тоже может стать неплохой стратегией для инвестиций.

За всеми этими шумными разборками никто не обратил внимания, что Икан сейчас в числе первых снимает сливки с революции, произошедшей в нефтегазовой индустрии Америки благодаря технологии гидроразрыва пластов. Икану вот уже много лет принадлежит огромный парк цистерн для перевозки нефтепродуктов; по его словам, если выстроить их в одну линию, то можно пройти по ним от Манхэттена до Огайо, не спускаясь на землю. Ему также принадлежат две компании, производящие вагоны и цистерны: ACF Industries и American Railcar Industries, торгующаяся на Nasdaq. Когда гидроразрыв позволил получить доступ к океану нефти на американском Среднем Западе, спрос и цена на лизинг вагонов резко увеличились. Производители спешат застолбить свободные цистерны, чтобы перевозить топливо в другие штаты, а акции ARII с марта прошлого года поднялись в цене на 75%. Производство железнодорожной техники вот уже много лет является источником наличности, который позволяет Икану финансировать свои эскапады. Он купил ACF в 1984 году за $469 млн и сразу же продал три подразделения компании за $360 млн, а также уволил большинство из 180 сотрудников нью-йоркского головного офиса (по его словам, ни он, ни нанятые им консультанты так и не смогли понять, чем эти люди вообще занимались). Впоследствии он использовал прибыль ACF для того, чтобы финансировать операции по захвату компаний, например заявку в размере $4,2 млрд на покупку 45% акций Phillips Petroleum, где ему противостоял Ти Бун Пикенс. Но самым впечатляющим приобретением Икана в нефтяной отрасли стала CVR Energy – это, пожалуй, самая выгодная сделка в его карьере. Он стал покупать акции этой нефтеперерабатывающей компании в январе 2012 года, а к лету ему принадлежало 82% и он уже обновил состав совета директоров. Икан заработал $2 млрд, когда акции удвоились в цене, а на нефтеперерабатывающие предприятия стало поступать все больше и больше нефти. Отчасти здесь ему повезло: он как раз пытался продать акции, но тут вдруг они резко пошли в рост. Но в значительной мере этот успех связан и с самим Иканом: он потребовал от руководства вывести на IPO некоторые из нефтеперерабатывающих активов в виде партнерства с ограниченной ответственностью. Он оказался прав в том, что изголодавшиеся по хорошей марже инвесторы набросятся на эту возможность. С того времени акции выросли на 35%. 

В числе других приобретений Икана – производитель природного газа Chesapeake Energy, эта компания тоже извлекла пользу из гидроразрыва. Когда МакКлендон занимался Chesapeake, у него на стороне был секретный хедж-фонд для сырьевых товаров. Там он использовал миноритарные доли в скважинах Chesapeake для обеспечения займов и делал сумасбродные инвестиции, которые привели к образованию большого долга. Forbes с МакКлендоном на обложке вышел с надписью: «Самый безрассудный миллиардер Америки». При этом казалось, что ничто не может сдвинуть МакКлендона с его поста у руля Chesapeake. Пока на сцену не вышел Икан. Он начал покупать акции компании в 2010 году и сразу же потребовал, чтобы Chesapeake избавилась от нерентабельных активов, чтобы сократить долг. МакКлендон так и сделал, продав пару месторождений за $6 млрд, что привело к росту акций. Но когда Икан при личной встрече с МакКлендоном потребовал, чтобы в совете директоров Chesapeake был его представитель, МакКлендон отказался. «Мы думали, что он уже не будет ничего продавать, – говорит Икан. Поэтому продавать стали его люди. – Мы избавились от всех акций, которые у нас были, и заработали $500 млн». Через год Икан снова получил позицию в Chesapeake. МакКлендон в тот момент уже был вынужден защищаться от обвинений в инсайдерских сделках, и ему нужна была поддержка. Поэтому он согласился на приход в совет директоров Chesapeake Винсента Интриери, одного из ближайших доверенных лиц Икана. К началу января 2013 года МакКлендон объявил о том, что удаляется от дел, сославшись на «идейные разногласия с советом директоров». С тех пор акции только подорожали. МакКлендон от комментариев отказался, а Икан по этому поводу высказался лишь один раз: «Я с уважением отношусь к тому, чего достиг Обри, но его нельзя назвать экономным». По оценкам Forbes, на этот раз Икан заработал на Chesapeake еще четверть миллиарда.

В семье Икана все наоборот. Отец не снижает темпов в работе, и дети сами приходят в семейный бизнес

Многие бизнесмены с возрастом предпочитают проводить время с семьей, вместо того чтобы заниматься делами. В семье Икана все наоборот. Отец не снижает темпов, и дети сами приходят в семейный бизнес, чтобы проводить с ним больше времени. Бретту Икану 33 года, он работает в компании уже 11 лет и сейчас занимается тем, что подбирает интересные сделки в качестве соуправляющего портфелем. Именно ему и восходящей звезде Дэвиду Шехтеру, который тоже работает на Икана, принадлежит идея инвестировать в Netflix. Дочь Мишель, ей сейчас 30, работала учительницей в школе и сейчас приступает к работе на компанию. Фирма Икана не отличается излишней бюрократичностью. Здесь работает порядка 20 финансистов и юристов – это совсем немного, учитывая объемы инвестиций, которые проходят через компанию. Здесь не бывает протокольных заседаний комитета по инвестициям; вместо этого по вечерам проходят импровизированные встречи с Иканом, на которых участники досконально обсуждают один или два неотложных вопроса. А днем здесь разрываются телефоны. Икан начинает день с того, что звонит своим сотрудникам. Часто он появляется в офисе только к обеду.

«Нужно быть всегда на связи и ничего не скрывать – это два основных требования Икана к своих сотрудникам, – говорит глава Motorola Solutions Грег Браун, которому за годы совместной работы Икан звонил посреди ночи в Китай и даже однажды не дал уехать в отпуск, чтобы отпраздновать годовщину свадьбы. – Еще одно качество – результативность. Если прогресса нет, вы долго не протянете». Генеральному директору Netflix Риду Хастингсу приходится учиться работать с Иканом, после того как осенью прошлого года тот купил 10% в его компании. 

Netflix пришлось прибегнуть к так называемой тактике отравленной пилюли, чтобы Икан не купил еще больше акций компании. «Это как начало шахматной партии. Он делает ход, а мы принимаем пилюлю. Это достаточно обычная реакция в таком случае, – объясняет Хастингс. – Когда я не был с ним знаком, я к нему относился очень настороженно. Но сейчас мне даже нравится с ним общаться». Что на это имеет сказать Икан? «Нам нравится Рид Хастингс. Когда человек зарабатывает для меня 800 млн баксов, я не буду его зря пинать», – говорит он.

При всем при том на Уолл-стрит есть целая армия банкиров и юристов (по выражению Икана, «наемников вроде Goldman Sachs»), которые занимаются исключительно тем, что защищают директоров и правления от атак Икана. С учетом его арсенала им приходится очень много работать. «Есть много компаний, которые просто сидят на огромных запасах наличности, – говорит Икан. – А мы – это катализатор, мы просто заставляем их начинать пользоваться деньгами». 

Можно не сомневаться в том, что у Икана есть подробные списки как тех, кто ему помогает, так и тех, кто противостоит. Хастингс из Netflix не оказался под прессом только потому, что ему удалось улучшить результаты компании и цена акций рванула вверх. Но совсем другая история была с CVR Energy. Когда в мае 2012 года Икан получил контроль над этой компанией, он увидел, что CVR должна была выплатить Goldman Sachs $18,5 млн за консультационные услуги по противодействию Икану. По решению команды Икана эти деньги не были выплачены. Вот такими могут быть последствия, если вы оказались на пути у человека, достаточно безумного, чтобы бороться за идею, и достаточно богатого, чтобы победить. 

Возвращайтесь к нам через 4 недели, к публикации готовится материал «Как сеть клиник «Diaverum Казахстан» за восемь лет выросла в шесть раз »