А еще был случай.
Как-то в зарубежной поездке мне устроили очередную встречу с нашими «тамошними» студентами. А мне нравится. Нынешние – другие. Раскованнее, что ли. Авторитетов не признают. Слов особенно не подбирают. Никаких там внутренних цензоров. Рубят с плеча. Чистые, как стеклышко. Прям аж завидно. И вот грызут они себе гранит науки в парижах да лос-анджелесах, ничего не ведая про наши недавние очереди за джинсами, про жвачки вместо подарков, про партбилеты в качестве абонемента на свою долю сносной жизни, и задаются разными вопросами. И, надо сказать, среди этих вопросов случаются иной раз такие, от которых не отвертишься дежурной шуткой. По сути дела, ответы на эти вопросы имеют значение. Вот спрашивают: «Как вы думаете, стоит ли возвращаться?»
Что тут ответишь? Если честно, я не знаю. Лично я вернулся. И не жалею. А что касается советов… Каждый ведь сам должен решать. С одной стороны – это же твоя земля, твои родители, традиции и все такое прочее. Все - родное. А с другой…
Где-то я уже писал: безумно трудно жить у себя на родине и тосковать по ней. Потому что…
Потому что всё, чем нынче заполнена наша реальность, вступает в жесткое противоречие со здравым смыслом. Простые словосочетания вызывают нехорошие улыбки: честный мент, неподкупный судья, толковый врач, настоящий ученый, правдивый чиновник, грамотный учитель…
Еще спрашивают: «Кто нынче в фаворе?» Ну, то есть вполне по-некрасовски: «Кому в Казахстане жить хорошо?»
Ну что ж, список по большей части известен. Не все там, конечно, жулики и проходимцы. Встречаются и вполне приличные люди. Но по большей части при упоминании некоторых у законопослушных граждан невольно сводит челюсти. Словом, процветание отдельных личностей говорит о том, что с нами что-то происходит не так. Или произошло уже.
В какой-то мере утешает сентенция из мемуаров Джорджа Уоллинга, суперинтенданта нью-йоркской полиции:
«Единственная надежда на спасение в будущем заключается в том, что приличные слои общества проснутся, поймут всю опасность и положат конец злоупотреблениям и использованию гражданских прав в своих интересах всеми этими политиканами, мошенниками, ворами и негодяями. Хватит нам этого господства хищников. Хотелось бы побыть под властью джентльменов...»
Мемуары эти были опубликованы в 1887. Если следовать логике истории, то кодекс джентльмена непременно должен дойти и до нас. Неизвестно, правда, когда именно? От этой неизвестности становится немного не по себе. А отвечать на вопросы незакомплексованной молодежи надо сегодня. Потому как они интересуются. Им важно знать. И обманывать нельзя. Потому что завтра ты можешь невольно стать причиной их разочарований. И потом, я по себе знаю: прожив какое-то время на Западе, ты ощущаешь себя уже другим. У тебя меняется мировоззрение. Ты все видишь. Определение «Человек есть мера всех вещей» здесь более или менее работает.
Ну и как быть? Ты же поехал учиться, чтобы потом вернуться и помочь своей стране выбраться из дремучего провинциализма. Так? Но дело в том, что страна - это не просто географическое понятие. Страна – это прежде всего люди. Это те же менты, судьи, врачи, ученые, политики, чиновники…И далеко не факт, что тебе, испорченному западным образованием и западным пониманием жизни, сильно обрадуются по возвращении.
В такие моменты, признаюсь, испытывая вот такое «мокрое неудобствие» (как говаривал мой незабвенный Мастер Валерий Семеныч Фрид), хочется тупо оседлать коняшку спасительного патриотизма и лепить под фанеру знакомые всем мотивы. Но неудобно: меня ведь по-человечески спрашивают. Значит, и отвечать надо по-людски. И начинаешь мямлить какую-то ерунду, мол, ребята, решайте сами. Хотелось бы, чтобы вы вернулись. Но вам будет нелегко...
Приходится свои неконкретные ответы разбавлять дополнениями: «Имейте в виду: когда вы вернетесь, вы столкнетесь с тем, что народу у нас много. А людей – единицы. И вам придется прибиваться к ним, как к островкам, в безмерном море дерьма». При этом ссылаться на Стругацких: «Там, где торжествует серость, к власти приходят черные».
Туман будит у молодежи воображение и подстегивает опасения. «Как считаете, - спрашивают, - дальше будет хуже или все-таки станет лучше?» Я вздыхаю. Последние четверть века мы вроде бы находились в так называемом транзитном периоде. То есть вышли из посткоммунистического прошлого и куда-то пошли. Я пока не могу понять: мы уже пришли? Или мы все еще в пути? Есть ощущение, что мы никуда не уходили. Иной раз кажется, что мы даже повернули назад. В 90-е мы еще пытались как-то поднатужиться всем гуртом, более или менее искренне, но у нас не получилось. Не получилось декоммунизации. Мы хотели красиво жить. Но нам запретили.
«Как это – запретили? - удивляются. - А что же вы, собственно, тогда построили? И против кого мы теперь дружим?»
Понимаете, оправдываюсь я, у нас возникла реальная олигархическая власть при огромном пролетаризированном населении, как в советское время, и при собственности, распределенной среди узкого круга лиц. У нас не получилось подлинной демократии. У нас нет прав человека, то есть каких-то либеральных государственных оснований. Поэтому мы не в атлантическом сообществе, мы не в Европе. Мы даже не в Азии. Получается, мы нигде.
Хотя есть немало хорошего. Есть. Но плохого все-таки больше. Чаадаев в свое время тоже говорил: «Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать». Я не Чаадаев. Но и мне врать неохота. И навязываться к кому-то со своим мнением. Спорить там, доказывать, тоже, знаете ли, занятие неблагодарное. Тем более мы давно уже спорим не мозгами. Мы спорим темпераментом. Можно сказать, что мы даже и не спорим уже, а соревнуемся в шуме – у кого громче получится. Наверное, мы так теперь общаемся. Умные так не умеют. Поэтому их и не видно. А несправедливость и зло, как известно, распространяются тогда, когда хорошие люди опускают руки.
И смеяться мы теперь не смеемся. Мы ржем. Чувствуете разницу? Из шутки должно извлечь пользу и смысл, а сейчас шутят, чтобы позубоскалить. Да и потом, мои представления о личной гигиене не позволяют мне посещать определенные места, в частности – разные телевизионные ток-шоу или собрания творческих союзов. Иногда правда накатывает, и так хочется кому-нибудь помочь застрелиться собственным членом. И потом, я ведь не пью. Поэтому мне хуже всех. Одним словом, как сказал один из остряков: «Свет, который нам обещали в конце тоннеля – есть. Мы его даже видим. Но, б…ь, тоннель длинный!»
И вот, пока молодежь долбила меня своими непотребными вопросами, у меня возник ответный. Попробую сформулировать.
Вот у наших отцов, в стране повального атеизма была своя священная троица. И отцы свою атеистическую троицу защищали, не щадя живота своего. Первым в этой троице был вождь, второй в троице была Родина, третьей - коммунистическая партия. С этой троицей на устах отцы шли на смерть: "За Сталина, за Родину, за партию!". Примерно также солдаты царской России шли в атаку: "За Веру, за Царя, за Отечество". Алашординцы шли «За свободу и независимость». Почти все они погибли.
Нас тоже учили Родину любить. Надо сказать, коммунисты умели это делать. За этим очень следили.
И теперь мне интересно: «А вот за что вы, ребятки, готовы пойти на эшафот? Ну ладно, эшафот - это, наверное, слишком. Сегодня так вопросы не ставятся. Давайте поставим вопрос в вашем понятийном контексте: есть ли у вас некая идея, некие ценности, за которые вы готовы серьезно рискнуть?» (Деньги, карьера, любимый человек в расчет не берутся).
Мне кажется, получив ответ на этот вопрос, мы получим ответ - а что же мы, собственно построили? И на что нам стоит рассчитывать в недалеком будущем?
